Никаких противозачаточных. Никаких таблеток от головной боли. Ничего от похмелья. Он закрыл шкафчик.
Спальня была такой же тошнотворно-розовой. Даже плюшевый медвежонок на подушке был розовым, хоть и разных оттенков. Макалпин открыл несколько ящиков. Верхний был заполнен очень практичным нижним бельем. Либо у Элизабет-Джейн вообще не было никакой личной жизни, либо она часто лежала в больнице. На стуле, обитом розовой тканью, лежала стопка одежды, сложенной с армейской аккуратностью: блузки с рукавами, джемпер и форменный кардиган. Несколько картин на стене из неизменного «Маркс и Спенсер» были в тех же тонах, что и обои, постельное белье, ночная рубашка и медвежонок. Скорее камуфляж, чем сочетание.
Макалпин прошел в девственно-белую кухню. На столе — банка «Нескафе» и чайник. В шкафу — ровный ряд банок, все — этикетками вперед. В основном для тех, кто следит за весом. Начатый пакетик корма для кошек, аккуратно свернутый сверху, стоял отдельно. Он поискал плошку для воды или кошачий туалет, но их не было. Значит, дома кошку она не держала. Он открыл холодильник: низкокалорийная бутербродная паста, обезжиренное молоко, много свежих фруктов и овощей. Он заглянул в мусорное ведро — там был только белый мешок для мусора.
Офицеры из службы осмотра попрощались и, забрав все оборудование, открыли дверь. Макалпин увидел маленького черного котенка с белым пятном на шее, дрожавшего от страха и прятавшегося за цветочным горшком на лестничной площадке. Его мокрая от дождя шерсть ярко блестела. Макалпин вышел на площадку и взял котенка на руки.
— Привет, малыш. Мне кажется, ты живешь не здесь. — Кот посмотрел на него круглыми глазенками и напыжился — одетые в белое полицейские вторглись в его владения. — Кто-нибудь знает, где он живет? — спросил Макалпин и, не дожидаясь ответа, сунул котенка полицейскому, поднимавшемуся по лестнице. — Выясните, чей, и отдайте, договорились?
Полицейский держал котенка в вытянутой руке, как будто тот был взрывоопасен.
— Думаю, что он живет в соседней квартире. Хозяйка боится, что он сбежит и попадет под машину. Он уже сбегал.
— Так пусть не выпускает его.
— Мы уже дважды возвращали его, но он выскальзывает каждый раз, когда эта любопытная корова открывает дверь.
— Тогда пусть она запрет его в ванной. — Старший инспектор взглянул на часы. — По меньшей мере на ближайшие двенадцать часов.
Из-за сквозняка, который холодил ноги и поднимался к спине, Макалпин почувствовал озноб. Он вернулся в тепло квартиры и прошел на кухню. Там висела пробковая доска, к которой были пришпилены листки с планами на уже невозможное будущее: открытка — приглашение на свадьбу с неизменным цветочным орнаментом Ренни Макинтоша,
