– Подвинься, – сказала она. – Занял весь диван.
– Напоминаю, у меня нет Ключа, – буркнул он, когда она укладывалась рядом.
– Люблю поболтать с настоящим нулевиком. Но сначала ты должен выспаться, – сказала она и прижалась к нему.
Снеер не был бы собой, если б сумел уснуть при таких обстоятельствах, близость Алисы расслабила его окончательно.
– Ты говорила о нулевиках. Что среди них много подрейзерованных. Откуда ты знаешь? – спросил он, глядя ей в глаза. – Когда ты открывала дверь кабины, я заметил четверку на твоем Ключе.
Она немного смутилась, но тут же виновато улыбнулась:
– Я солгала. То, что я делаю здесь, среди девушек из бара, не единственное мое занятие. Это… что-то вроде ширмы для крупных сумм, поступающих на мой Ключ. Мной начали интересоваться инспекторы из Контроля Доходов, пришлось прикинуться девицей легкого поведения. Но вскоре я убедилась, что это занятие оплачивается лучше, чем предыдущее, и… сменила профессию.
– А чем ты занималась до того?
– У меня тоже ноль. Я делала то же, что и ты…
– Ты – рейзерка? – Снеер аж приподнялся на локтях, чтобы получше присмотреться. – Не может быть!
Первый раз в жизни он видел девушку-рейзерку на нулевом уровне.
– Надеюсь, на этот раз ты не выдумываешь?
– Поэтому-то я и знаю тебя и еще нескольких других. Кто же из рейзеров Арголанда не знает Снеера, мастера своего дела? – сказала она, прикрывая огромные глаза с радужницами цвета неба над Тибиганом в ясный июльский день.
Снеер не мог оторвать взгляда от ее глаз, казалось, таких наивных, но удивительно притягательных и обессиливающих. Ему вдруг показалось, что девушка могла бы сделать с ним все, что захочет. Такого с ним еще не случалось. Ее взгляд мгновенно растопил прочный ледяной панцирь, которым он, словно щитом, отгородил свою душу от проникновения посторонних раздражителей. Душу – как он считал – слишком впечатлительную, чтобы существовать в этом беспощадном механизированном мире без достаточной защиты.
Оболочка цинизма, натянутая на душу и совесть, защищала Снеера от избытка сочувствия к другим людям, от искусов со стороны предприимчивых девиц, которые – после успешного наступления на органы чувств – ожидали столь же легких побед над телом и кошельком. Кроме того – и это уже было побочным эффектом, – такая оболочка заслоняла от Снеера его собственное Я, позволяла не задумываться слишком глубоко над собственными поступками, не анализировать собственных эмоций и истинного отношения к окружающему.
