Настоящие солдаты удачи | страница 37
Всего в футе от меня пролетели две пули, по одной с каждой стороны. Я кинулся к берегу канавы. Но он не давал укрытия. Я ещё раз оглянулся на буров; один встал на колено и прицеливался. Я снова рванулся вперёд. Ещё две пули просвистели в воздухе, но не задели меня. Я должен был убираться из канавы, из этого проклятого коридора. Я выполз на берег. Передо мной расстилалась бескрайняя земля, пуля задела мне руку, но возле канавы было крохотная впадина. Я скорчился в ней, пытаясь отдышаться. С другой стороны железной дороги появился всадник, окликнул меня и помахал рукой. Он был меньше, чем в сорока ярдах. Я бы мог легко застрелить его из винтовки. Я ничего не знал о белом флаге, а пули разъярили меня. Я протянул руку с своему маузеру. А ведь я оставил его в будке локомотива. Между мной и всадником была проволочная изгородь. Снова бежать? Но меня остановила мысль об ещё одном выстреле с такого близкого расстояния. Передо мной стояла смерть, мрачная и угрюмая, смерть без своего беспечного компаньона — шанса. Поэтому я поднял руки и, как лисы мистера Джоррокса[90] крикнул: «Сдаюсь». Затем меня с другими пленниками согнали в жалкую кучку, и тут я обратил внимание, что из моей руки идёт кровь. Начался дождь.
Два дня назад я написал домой одному офицеру: "В этой войне слишком многие сдавались в плен, и я надеюсь, что люди, которые так поступали, не будут поощряться"».
Черчилля вместе с другими офицерами поместили в Государственную образцовую школу, расположенную в самом центре Претории. Очень характерно, что в первый же день заключения он начал составлять план побега.
Для начала нужно было потерять свою шляпу, которая слишком очевидно выдавала в нём английского офицера. Бюргер, которому он дал денег для покупки новой, с простодушием принёс ему бурское сомбреро.
До того, как представился шанс бежать, прошёл месяц, и возможность, которая тогда появилась, была даже возможностью не бежать, а получить пулю.
Возле Государственной образцовой школы были спортплощадки, окружённые высокой стеной, и ночью они освещались яркими электрическими фонарями. После долгих ночей наблюдения Черчилль обнаружил, что, пока часовые обходили территорию, один кусок стены оставался в темноте. На другой стороне стены стоял частный дом посреди сада, полного кустарника. За домом была улица.
Уинстон Черчилль — корреспондент в Южной Африки во время плена
Перелезть стену было несложно. Настоящая опасность заключалась в том, что не было достаточно времени убежать от часовых дальше, чем на пятнадцать ярдов, и существовала великолепная возможность быть застреленным одним из них. Черчилль поведал о своих намерениях другому офицеру, и вместе они решили, что однажды ночью, когда часовые повернутся спиной к тёмному пятну на стене, они перелезут через стену и спрячутся среди кустов в саду. А что они будут делать после того, как достигнут сада — если они достигнут его живыми — они не знали. Как они пройдут по улице и выберутся из города, как они пройдут неузнанными под множеством фонарей и витрин, как уклонятся от встречи с патрулями, как найдут дорогу к португальской территории и к побережью через двести восемьдесят миль дикой Южной Африки, через совершенно незнакомую, недружественную малонаселенную землю, — всё это они оставили на волю случая. Но, надеясь на удачу, они думали пройти всё расстояние за две недели, просить еду у кафров, отсыпаться днём, а идти под покровом темноты.
