Прошло одиннадцать часов, был все еще июль, и снег не пошел, а она кинулась в руки к Джеку и вцепилась в него. Два койота выли, перекликаясь, она дрожала и прижималась к нему.
— Не бойся, радость моя, они нас не тронут. Даже если они голодные, их не подпустит костер.
— Я знаю, знаю. Но там гнездо гремучих змей...
Лорелей содрогнулась, и Джек поцеловал ее в висок. Постепенно она стала расслабляться. Он продолжал гладить и похлопывать ее по спине.
— Ну как, лучше?
— Да, спасибо. — Она подняла на него глаза.
— Пожалуйста. Может, пора ложиться спать?
Лорелей кивнула. Потом принюхалась.
— Кажется, что-то горит. Я имею в виду не дрова.
Джек понюхал воздух и замер. Ледяная дрожь прокатилась по спине. Он резко обернулся и увидел, что карта, залог их будущего, лежит возле огня, края ее свернулись и пламя лижет углы.
— Карта! — Джек кинулся к костру, выхватил ее из огня и стал сбивать пламя руками.
— Перестань! — взвизгнула Лорелей. — Обожжешься!
Не обращая на ее крик внимания, он бил руками по огню, пока не потушил. Потом сел и уставился на то, что осталось от карты, поглаживая пальцами обугленный край бумаги.
Лорелей опустилась рядом на колени и коснулась его плеча.
— Дай посмотрю руки.
— С руками все в порядке. — Взгляд его не отрывался от карты, словно у него на глазах умирал друг.
— Ничего не в порядке. Ты обжегся.
— Пройдет. Погибла часть карты.
У Лорелей надрывалось сердце от жалости — столько отчаяния было в его голосе.
— Забудь проклятую карту! — Она вырвала ее у него из рук и отшвырнула. Он было потянулся за ней, но она сжала ему запястье.
— Я сказала, забудь про карту. Тут уж ничего не поделаешь. — Таким тоном она говорила обычно со школьниками, заходившими в книжный магазин, где она работала.
Джек посмотрел на нее. Страдание, которое она слышала в его голосе, отражалось и в глазах. Она перевернула его руки ладонями кверху. Сквозь грязь и пепел было видно, как на ладонях вздуваются розовые волдыри.
— О, Джек, посмотри, что ты наделал.
— Не беда. Легкий ожог. На корабле случалось и похуже.
Что ж, возможно. У него были руки человека, зарабатывающего на хлеб физическим трудом. Линию жизни и любви пересекали несколько шрамов. Размывая сажу по ладони, сочилась кровь. Лорелей взорвалась:
— Что за глупость! Сотворить такое из-за клочка бумаги! Ты просто идиот!
Он вырвал у нее руки и взял карту.
— Да, я идиот, потому что не сберег ее.
Спорить с ним не имело смысла.
— Где аптечка первой помощи?
