, восполняющей существующие пробелы в знаниях.
Свидетельские показания, в которых ответственность за заключение пакта возлагается на Гитлера, частично родились в непосредственном временном контексте германских контактов, а частично вскоре после них. Так, 18 июня 1939 г. статс-секретарь министерства иностранных дел Эрнст фон Вайцзеккер отметил в своем дневнике, что, помимо Японии, германская «игра» прежде всего касалась России. Он писал: «Мы делаем авансы... Русские, однако, все еще очень недоверчивы»[44]. Руководитель бюро Риббентропа д-р Эрих Кордт позднее сообщил: «Как известно, Гитлер... распорядился провести предварительный зондаж», который, однако, долгое время не давал «никаких конкретных результатов»[45]. В конце мая 1939 г. посол Фридрих Гауе узнал от Риббентропа, что «с некоторых пор Адольф Гитлер размышляет над тем, чтобы попытаться» наладить новые отношения с СССР. Он приказал «выяснить, пойдет ли СССР на это»[46]. Доктор Карл Юлиус Шнурре, заведующий восточноевропейской референтурой отдела экономической политики министерства иностранных дел, имея в виду порученный ему зондаж советской стороны, уверенно заявляет, что именно Гитлер в конце июля 1939 г. решил «проявить инициативу в отношении Советского Союза»[47].
После подписания пакта об «удачном ходе», о победе Гитлера, домогавшегося расположения Сталина с начала лета 1939 г., помимо самого посла[48], с позиций германского посольства в Москве говорил и военный атташе генерал Кёстринг[49]. Уполномоченный по экономическим вопросам, а впоследствии советник посольства Густав Хильгер, будучи в курсе проходивших в Берлине и Москве переговоров, мог сообщить, что где-то в конце июля 1939 г. Гитлер совершенно определенно решил «взять на себя инициативу в налаживании взаимопонимания с русскими»[50].
Еще в военные годы подобной точки зрения придерживались многие западные исследователи. Так, в 1941 г. Фредерик Л.Шуман писал об «обхаживании нацистов», которое, как он предполагает, началось в марте 1939 г. и стало прямо-таки «пылким» после отставки Литвинова 3 мая 1939 г.[51] Джон Уилер-Беннетт утверждал в 1946 г., что с апреля 1939 г. Гитлер предпринял усилия, чтобы ценою значительных уступок Сталину купить советский нейтралитет, но что Сталин еще некоторое время продолжал проявлять недоверие[52]. Двумя годами позднее Л.Б.Намир согласился с подобным мнением и подчеркнул, что Советский Союз, если смотреть объективно, в силу своей позиции, идеологии и тактики не был заинтересован в поспешном принятии германских предложений
