. И наконец, свидетельства в пользу гипотезы о «заигрывании немцев» со Сталиным проанализировал Уатт. Он засвидетельствовал высокую степень правдоподобия этой гипотезы, однако указал на нехватку необходимых для окончательного подтверждения материалов
[54].
Из числа немецких историков такую же точку зрения высказал в 1959 г. в своей речи в Бонне по случаю вступления в должность Макс Браубах[55]. К ней приблизился, исследуя обстоятельства возникновения пакта, и Георг фон Раух, который констатировал: «Побуждающей стороной на германо-советских переговорах был, бесспорно, Гитлер. Нетерпение... относительно дальнейших насильственных приобретений здесь очевидно»[56].
Вплоть до недавнего времени такого же взгляд а полностью придерживалась и советская историография. В период сталинизма ее объективность страдала от превалирующей заинтересованности в национальном самоутверждении. Во время первой либерализации официальных установок для исторических сочинений при Н.С.Хрущеве о «германских авансах», «германской дипломатической оффензиве» и о «речах нацистской сирены»[57] заговорил главный свидетель того времени, бывший посол СССР в Лондоне И.М.Майский. Ему вторили другие советские историки. В изданной в 1962 г. и ныне во многом устаревшей «Истории Великой Отечественной войны» говорится о решении «германского правительства» «отсрочить войну против СССР». Поэтому оно «проявило инициативу в достижении договоренности с Советским Союзом» ,то клянясь в «дружественных чувствах», то прибегая к «прямым угрозам»[58].
О «германском зондаже», о «неоднократных предложениях» германского правительства вступить в переговоры писали в том же году в журнале «История СССР» И.К.Кобляков[59], а в 1968 г. — в книге «Особая папка "Барбаросса"» Лев Безыменский[60]. Авторы переведенной в 1969 г. на немецкий язык «Истории внешней политики СССР»[61] особо отметили, что после предшествовавшего зондажа, осуществленного через Вайцзеккера, Шуленбурга и Шнурре, Советскому правительству «в тяжелых условиях» лета 1939 г. было предложено «заключить договор о ненападении». У СССР будто бы не было иного выбора, кроме как согласиться с этим предложением. Так выглядела в сжатой форме классическая советская аргументация. Она лежала в основе соответствующих разделов изданной в 1970 г. «Истории КПСС»[62]. В 1972 г. в журнале «Вопросы истории» эту точку зрения развил И.Ю.Андросов[63], назвавший прямолинейную, по его мнению, манеру немецкого подхода «фронтальным зондажем»; её же в 1979 г. подробно, с привлечением советского документального материала изложил и обосновал латвийский коллега В.Я.Сиполс
