- Это просто нелепо, - пробормотал Редклифф, подбирая куски разноцветной материи.
- Ты не прав. Это же итальянский шелк.
- Все равно, выглядит слишком экстравагантно. - Собрав обрывки ткани и эскизы, он положил их на плетеный столик.
- Тебе помочь раздеться? - Усилием воли он заставлял себя говорить как можно непринужденнее.
Господи, ему все труднее быть рядом с этой женщиной и не иметь права желать ее! Даже несмотря на небрежность в одежде - алый джемпер на ней болтался, брюки сидели мешковато, - несмотря на покрасневший нос и бледные щеки, Редклифф все равно страстно желал ее. Ему нестерпимо хотелось просунуть руку под джемпер и ласкать ее плоть, которая, он был уверен, еще нежнее, чем эта шелковая ткань на столе. Долгие, томительные месяцы работы в непосредственной близости от Джоанны и постоянная необходимость соблюдать дистанцию наложили отпечаток на его душевное состояние.
- Я сама.
Он испытал и облегчение, и досаду одновременно. Ну что ж, сказал он себе, это и к лучшему.
- Я подожду в соседней комнате. Если тебе что-нибудь понадобится, позови.
Хотя это было непросто, он усилием воли заставил себя выйти в гостиную и воспользовался выдавшейся паузой для того, чтобы осмотреть это помещение, которое, так же как и модели Джоанны Лейк, хранило на себе печать ее яркой индивидуальности.
На тщательно выскобленном дубовом полу стояла незамысловатого вида плетеная мебель и лежали подушки из парусины в ярких сине-желтых тонах. Середину комнаты занимал небесно-голубой ковер, на котором лежали разноцветные воздушные шары. В керамических горшках зеленели свежей листвой комнатные растения. Белоснежные стены были увешаны репродукциями.
На коврике перед плетеным диваном стояла пара красных туфель на умопомрачительных шпильках, а кругом валялись все те же обрывки ярких шелковых материй и куски атласа, отделанного блестками. На столике рядом лежал небольшой пластмассовый шар, внутрь которого была вмонтирована миниатюрная панорама Нью-Йорка. В комнате оказалось еще несколько таких шаров с видами собора Святого Людовика и Ниагарского водопада.
Взяв шар со столика, Редклифф перевернул его и ахнул: над собором Святого Людовика пошел снег. У него заныло сердце. Интересно, когда Джоанна держит в своих ладонях этот игрушечный мир, думает ли она о нем?
Вздохнув, он поставил шар на место и продолжил осмотр гостиной, стараясь таким образом поглубже проникнуть во внутренний мир Джоанны, понять, чем она живет. Ему бросилась в глаза фотография в рамке, на которой были запечатлены седая женщина средних лет и улыбающийся темноволосый юноша. Снимок стоял на столе, выкрашенном ярко-желтой краской, напоминавшей подсолнечник. Мать и брат, решил Редклифф. Он долго всматривался в их черты, тщетно стараясь найти в них сходство с Джоанной.
