С трудом отведя от него глаза, она окинула рассеянным взглядом роскошно отделанный салон машины, где пахло кожей и деревом.
- Хорошая машина.
- Спасибо. Мне тоже нравится.
Мальчишкой он проводил многие часы, изучая дядины журналы «Мотор-тренд», и чуть ли не исходил слюной, рассматривая фотографии ослепительно красивых и умопомрачительно дорогих машин. Если бы раньше ему кто-то сказал, что когда-нибудь у него будет вот такой «ягуар», Редклифф спросил бы этого человека, не пользуется ли он услугами психиатра.
Джоанна обвела взглядом множество приборов на доске управления. Когда приборы замигали, она снова откинула голову на сиденье, закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать, пока Редклифф гнал машину по влажным от дождя улицам.
По ее настоянию он позволил ей самой войти в больницу, но на всякий случай поддерживал ее, обхватив рукой за талию. Она испытала облегчение, когда он не выразил намерения зайти вместе с ней в кабинет для осмотра. Она была слишком слаба, чтобы затевать с ним еще одну ссору.
- Не верю, - пробормотала она час спустя, когда они снова сидели в салоне «ягуара».
- Я тоже. - Она никогда раньше не видела его таким мрачным. - Господи, как ты могла не заметить, что у тебя воспаление легких?
- Перестань наконец на меня кричать, - слабо запротестовала Джоанна.
- Прости, - извиняющимся тоном пробормотал он.
- Я думала, что просто простудилась. - И добавила еле слышно, что разительно отличалось от свойственной ей напористой манеры разговаривать: - Спасибо.
Он искоса поглядел на нее.
- Пожалуйста.
Джоанна отдала бы все, что угодно, за то, чтобы узнать, о чем он сейчас думает. Но, увы, по его бесстрастному выражению лица было видно, что этот мужчина умеет скрывать свои истинные чувства. Ослабев от жара и чувствуя легкое головокружение от сделанного врачом укола, она даже не спросила, откуда ему известно, где она живет.
Не стала она протестовать и тогда, когда Редклифф взял ее на руки с пассажирского сиденья и отнес в бунгало, выкрашенное в традиционные розово-желтые тона, - одно из немногих строений, сумевших устоять перед натиском бульдозеров алчных застройщиков.
Она, правда, забеспокоилась, когда он решительным шагом направился в ее спальню, но была слишком слаба, чтобы предпринять хотя бы робкую попытку запротестовать.
Он усадил ее на край постели. Кусочки ткани и обрывки бумаги, разбросанные на мягкой тахте, вышитой полевыми цветами, молчаливо свидетельствовали о том, что она работала даже по ночам.
