— Не отчаивайся, — произнес я. — Все призраки должны исчезнуть. Ты ведь не могла вернуть Джерла его родителям.
Халат нежно зашелестел, когда мои руки прикоснулись к плечам Вероники. Теплота этой женщины, все то, что она могла подарить мужчине — верность, бодрость духа, любовь, — оказались напрасно потраченными на приемного сына.
— Я приехал задать тебе несколько вопросов о Джерле и теперь боюсь начинать разговор. Мне необходимо знать кое-какие детали. Думаю, тебе они нужны не меньше.
— Джерл был…
— Мне знаком тип мальчиков в круглых очках, нежащихся на роскошных кроватях в своих спальнях, к которому принадлежал твой приемный сын. Они в основном все психопаты и неполноценные ребята. Джерл хорошо знал, как причинять людям зло, остальное его не интересовало. Совсем не ты испортила парня.
— Помоги мне поверить в это, Эд.
— Ты должна поверить. Он родился таким, и тут уж ничего нельзя было изменить. Подобные ему, Джерлу, и при живых родителях лазают по карманам на переполненных вокзалах или избивают до полусмерти хозяев бакалейных лавочек из-за тридцати-сорокадолларовой наживы.
Красивые, широкие плечи под моими руками сжались, и по ним пробежала дрожь.
— Джерл был злым и жестоким. Эти черты характера, по его разумению, являлись такими же нормальными, как нежность и сострадание. Действия парня подтверждают мои слова.
— О Боже! — воскликнула Вероника. Бурная волна ужаса захлестнула ее, но я оставался твердым.
— Джерл словно напрашивался на неприятности. Он буквально искал смерти.
Сдавленный всхлип вырвался из горла женщины. Я потряс ее за плечи.
— Ты понимаешь?
— Да, — прошептала она.
— Хорошо, теперь перейдем к делу. Ты не знаешь, были у Джерла еще фильмы, кроме того, который он заставлял смотреть Ину Блэйн в вечер своего исчезновения?
— Другие? Нет.
— Один я нашел в его спальне в ящике под стопкой рубашек. Контрабандная пленка с голой танцовщицей. Подумай хорошенько, восстанови в памяти события незадолго до смерти парня. Ты не замечала каких-либо необычных вещей в привычках, поведении Джерла?
— Нет, насколько я помню.
— К нему приходил кто-нибудь?
— Нет.
— Звонки, незнакомые голоса в телефонной трубке?
— Ему звонили каждый день.
— Ты знала многих, кто просил его к телефону?
— Нет.
— Он никогда не упоминал при тебе фамилии Квинтон?
Вероника покачала головой, не сводя взгляда с моего лица.
; — Ты не замечала в Джерле скрытого волнения или повышенного возбуждения перед самой его смертью? — спросил я.
