Зорькина деревня была совсем рядом, и он решил позвать Марианну погреться. Она подумала и пошла с ним, раза два оглянувшись на засыпанное снегом кладбище.
Зорькин домик лепился с краю деревни. За огородом сразу же рос низкий колючий сосняк. Калитки у ограды не было. Зорька поднял жердину, заменявшую ворота, и пропустил Марианну во двор, как хозяйки впускают овечку или теленка. Крылечко было ветхое, мерзлые ступеньки жалобно поскрипывали.
— Срок в армии отслужу, все наново перелажу, — сказал Зорька.
Изба была пуста. Наверное, Зорькина мать ходила по соседям, разводила тары-бары. На шестке лежал на боку немытый чугун, из которого дотекала лужица картофельной похлебки.
— Не истопила, — покачал головой Зорька, тронув печь рукой. — Вот еще горе-то горькое… Ты погоди, я живо!
— Давайте я вам что-нибудь помогу, — предложила гостья.
Зорька только рукой махнул: сиди, мол! Тогда Марианна сняла свой бушлатик и уселась на лавку. Глаза ее остановились на стенке, которую Зорька всю обклеил вырезанными из газет и журналов картинками, а также конфетными бумажками.
— Очень красиво получилось, — искренне сказала она. — Это вы сами сделали?
Когда в печи запрыгал огонек, Марианна подошла и села возле печной дверцы, поближе к теплу.
— А ты храбрюга! — желая польстить, заметил Зорька и пододвинулся чуть-чуть к ее остренькому плечу. — Одна не побоялась на могильник пойти.
Она не приняла комплимента.
— А чего же бояться? Что там может быть страшного? Вы разве боитесь? — Она взглянула в окошко и добавила озабоченно: — Гораздо хуже, что скоро начнет темнеть, а мне домой далеко…
— Я провожу, — успокоил Зорька. — Аль я уж не парень? Потом он спросил, как она теперь живет.
— Сейчас ничего. Хорошо, — ответила Марианна.
У нее было белое лицо с грустными, но живыми глазами. И Зорька немного тушевался, чего с ним раньше никогда не бывало: он был говорун и девчатник и уже обцеловал в своей деревне всех хорошеньких девчонок.
— А я думал, плохо тебе живется, раз ты на могилу пришла. Кому хорошо, тот не ходит.
Марианна покачала головой.
— Ходят потому, что память… Когда я была в детском доме, нас не пускали одних далеко. А теперь я могу ходить куда захочу.
— Вот и к нам приходи, — предложил Зорька. — Придешь?
— Спасибо, — сказала Марианна. — Если позволят обстоятельства.
Ее велеречивость все больше удивляла Зорьку. Он привык, что девчонки или хихикают, или отмалчиваются, особенно если парень малознакомый. А эта была совсем другая.
