После ухода Валерия Александр натянул брюки, надел тапочки и пошел на спортивную площадку. Сделал зарядку. Потом направился к турнику. Отвел руки назад, присел и, как внезапно распрямившаяся пружина, легко прыгнул вверх и схватился руками за перекладину. С ходу сделал «склопку», выжал стойку, вдруг свое мускулистое тело бросил вниз и… закружился вокруг перекладины.
Кожин работал на турнике и не замечал, что из расположения артиллеристов шел к нему темнолицый, горбоносый старший лейтенант. Если бы он посмотрел в ту сторону, то в этом человеке узнал бы командира полковой батареи Асланова.
— Смотри, пожалуйста, немцы творят на нашей земле черт знает что, а он как ни в чем не бывало «солнышко» крутит! — гневно, с восточным акцентом произнес старший лейтенант.
Кожин спрыгнул с турника:
— Здравствуй, Вартан!
— Здравствуй! — сверкнув большими черными глазами, ответил Асланов. — Ты что, в цирк готовишься?
— А примут? — в свою очередь шутливо спросил Александр.
Этот вопрос еще больше разозлил старшего лейтенанта.
— Нет, вы посмотрите на него! — развел руками Вартан. — Он еще и шутит!
Только теперь Александр обратил внимание на побледневшее, хмурое лицо Асланова.
— Что случилось?
— «Что случилось»… — сердито повторил Асланов. — Новый цирк открыли в Москве. Принимают даже таких акробатов, как ты.
— Ты серьезно можешь разговаривать?! — нахмурился Кожин.
— «Серьезно»… — уже не так сердито проворчал Асланов. — Наши войска оставили Киев.
— Киев? — насторожился Александр.
— Да, Киев… Девятнадцатого сентября противник полностью овладел городом.
— Врешь ты! — с гневом крикнул Кожин. — Врешь! Этого не может быть. Ты не знаешь, какие там люди, не видел их, а я видел… Разве они могли отдать врагу Киев?
— Эх, Саша… Я тоже думал, что не может быть.
— Но кто сказал тебе? Ведь газет-то еще не было.
— Только что по радио приняли сводку Информбюро… — угрюмо отозвался Асланов.
— Ты сам ее читал или?..
— Сам, своими глазами.
Кожин, не сказав больше ни слова, быстро зашагал к палатке. Войдя в нее, он торопливо натянул сапоги, надел гимнастерку, туго подпоясался ремнем и, пытаясь осмыслить услышанное, опустился на топчан, задумался. А Асланов не мог сидеть на месте. Он ходил от одной брезентовой стены к другой, размахивал руками, доказывал что-то.
— Как же так?.. Столько времени обороняли этот город, а потом вдруг взяли и оставили фашистам. Сколько же можно отступать? Киев, Гомель, Могилев, Смоленск… Даже Смоленск в их руках… — не слушая друга, сердито проговорил Александр.
