— Немцы занимают один советский город за другим, а мы тут сопки штурмуем и японцев караулим. Сколько можно их караулить здесь? Год, два? Что тут, без нашей дивизии войск не хватит?
Вгорячах Асланов налетел на центральный столб палатки и больно ударился о него лбом.
— А, ч-черт! — схватившись за ушибленное место, воскликнул Вартан. — Что мы торчим в этой проклятой палатке?!
— Сядь. Не мельтеши перед глазами! — сердито крикнул Александр.
Асланов хотел возразить, но потом, махнув рукой, опустился на топчан рядом с Кожиным.
— Киев… Смоленск… — тяжело вздохнул Кожин. — От Смоленска до Москвы меньше четырехсот километров. Это же совсем рядом!..
— Слушай, что ты меня географии учишь? Что я, не знаю, где Смоленск, а где Москва?! — снова вскочив с места, заговорил Асланов. — Разве за этим я к тебе пришел?
Кожин поднял на него задумчивый взор и спросил:
— А зачем же ты пришел ко мне?
Асланов вытащил из нагрудного кармана гимнастерки листок бумаги и протянул его Кожину.
— Вот, читай. А потом садись и тоже пиши рапорт. Вместе поедем на фронт.
Кожин взял из рук Асланова сложенный вдвое листок и, развернув его, стал читать:
— «Командиру Краснознаменного
стрелкового полка
подполковнику тов. Потапенко С. П.
Рапорт
Над моей Родиной нависла смертельная опасность. Немцы уже захватили Киев, Смоленск. Рвутся к Москве и Ленинграду. Я не могу больше сидеть здесь и спокойно читать сводки Совинформбюро. Я должен быть сейчас там, где идет бой, где мои братья проливают кровь. Я должен помочь им. Я хочу с оружием в руках защищать Родину, а если нужно, и умереть.
Очень прошу Вас разрешить мне добровольно выехать на фронт и выполнить свой долг.
Командир полковой батареи ст. лейтенант Асланов В. С.».
Дочитав последнюю строчку, Кожин задумался. Он хорошо понимал, какие чувства обуревают сейчас Асланова. Был уверен, что его друг написал искренне, от всего сердца, что он пойдет в любой огонь и, если будет надо, погибнет с честью. Но правильно ли он поступает? Если бы Вартан находился на гражданке — работал или учился, — тогда другое дело. Но ведь он — в армии и находится на очень ответственном участке. Не будь на дальневосточной границе советских войск, японцы немедленно нанесли бы предательский удар нам в спину!
— Разорви, — возвращая Асланову рапорт, сказал Кожин.
— Разорвать? Почему я должен разорвать его?! — опять начал горячиться Вартан.
— Потому что ты делаешь большую ошибку.
— В чем тут ошибка, я не понимаю! Когда в тридцать шестом году фашисты напали на республиканскую Испанию, многие наши товарищи добровольно уехали туда и дрались в интернациональных бригадах. Они сражались и умирали за Испанию. А сегодня фашисты не за морями и за горами, не в Испании, а здесь, на нашей земле. Они жгут наши деревни и города. Убивают наших детей. Насилуют наших сестер, невест. Они продвигаются к Москве!.. Почему же я не могу добровольно отправиться на фронт и драться с фашистами? Почему? В чем моя ошибка?
