Не зная, во что еще обратится неожиданная радость, Ваганов пошел вниз, трогая цветы, которые были ему по пояс, лаская их рукой; вдруг ему захотелось побыть у родника — он немедленно завернул в лес. Родник, ямка, вымытая водой, бьющей снизу крохотным песчаным фонтанчиком, был пронизан солнечным лучом толщиной в палец. Ваганов сел у родника и стал смотреть на воду. По поверхности ее магическими кругами ходил небольшой желтый лист, даже не желтый, а светлозеленый, опавший раньше времени. Это была ворожба, холодное кипение воды, лесное колдовство, приготовление зелья — а солнечный палец словно пробовал температуру его...
Ваганов встал на колени, наклонился к воде, увидел свое небритое лицо, коснулся холодка губами и носом, стал пить. Лист подплыл и защекотал щеку.
— Мистер Ваганов! — услышал он русский голос и вздрогнул.— Вы, кажется, стали буддистом?
Еще не обернувшись, Ваганов узнал говорящего.
— Стас,— сказал он. Выпрямился.— Стаська, ты болен?
— Испугался за СВОЮ лиану? Я думал, ты меня иначе встретишь.
— Балда. Хоть ешь ее. Я о тебе подумал.
— Ну, спасибо. Я здесь в командировке, в Шайоне. Строим кое-что. Сказали: у нас еще один русский, мистер Ваганов. Лечится... Как твои дела?— Они пожали руки, Стас сел рядом.
Ваганов не удержался и хлопнул его по плечу.
— Даешь, старик! Этакий сюрприз преподнес! Я здесь как Робинзон, с собой уже разговариваю, о попугае подумываю — и вдруг ты!
Вид у тебя ничего,— ответил Стас.— Посвежел, похудел. Как все-таки дела?
— Понимаешь...— Ваганов коротко рассказал о своих взаимоотношениях с лианой.
— Похоже, конечно, на бредятину... Но черт его знает! Я бы ни за что не поверил. Это в твоем духе. Ну-ка вставай. Я кое-что захватил с собой. Посидим там.
У дерева с лианой стоял портфель Стаса.
— А может, тебе нельзя? — спросил Стас, когда они подошли.
— К черту, к черту все!—сказал Ваганов.— Ты плохо обо мне думаешь. Что там у тебя?
— Ты тоже плохо обо мне думаешь, если спрашиваешь.—Стас щелкнул замком и достал бутылку «Пшеничной».
— Мамочка моя! У меня сердце было замерло: вытащит, думаю, какой-нибудь шнапс...
Стас был тот друг Ваганова, с которым их развели разные города.
Стас принес с собой сыр, свежий хлеб, консервы, которые они не стали открывать, и даже тонкие стаканы (в гостинице захватил), стаканы были немедленно наполнены на треть.
— Черного бы еще хлебушка,— сказал Ваганов, разглядывая поляну сквозь стакан.
— Знал бы, привез бы,— ответил Стас, и они чокнулись.— Твое здоровье, старик!
