Варьяш придвинулся к столу, взял в руки книгу и полистал ее:
— И все же что тебе не понравилось в романе?
— Я, как и ты, далеко не в восторге от многих явлений нашей действительности, но твоя книга даже меня возмутила... Короче говоря, ты написал неправду.
— Выходит, я солгал?
— Да.
— А тебе не кажется, что ты чересчур резок в своих оценках?
— Мне хотелось бы, чтобы ты меня правильно понял, отец, — проговорил Эндре, глядя прямо перед собой. — Ты всегда призывал говорить правду, а когда я наконец-то отважился на это, ты сразу рассердился. А мне хотелось высказать свое мнение... если ты, конечно, не против...
Варьяш положил книгу на стол:
— Я не против: не нравится — значит, не нравится. Давай на этом и закончим наш разговор, а то у меня уже голова разболелась, да и дела... — Он замолчал, не зная, что говорить дальше. — Словом, спорить с тобой я не стану.
Эндре ехидно улыбнулся:
— Я не спорить пришел, а просто хотел поделиться своими соображениями. Ты не раз говорил, что я циник. Что ж, может быть, ты и прав, но только я всегда говорил то, что думаю, и поступал так, как подсказывала мне моя совесть.
Варьяш с любопытством уставился на сына:
— Как прикажешь тебя понимать?
Эндре взял со стола спичку и расщепил ее надвое.
— Папа, ты знаешь, что говорят о тебе на киностудии и в литературных кругах? Не имеешь ни малейшего представления? У меня такое чувство, что ты вообще не знаешь современной жизни. Берешь какие-то отдельные явления, обобщаешь их, а потом делаешь совершенно неверные выводы. — Эндре ждал, что скажет отец, но тот молчал. — В литературных кругах тебя не любят, — продолжал сын, — поэтому, если я тебя продам, передо мной откроются многие двери...
У Варьяша от удивления брови взлетели вверх.
— Продашь? Что это значит?
— Если я присоединюсь к твоим идейным противникам и начну рассказывать о тебе разные любопытные истории. Но я не сделаю этого. Я всегда защищаю тебя даже в том случае, если твои противники правы. Поэтому они и меня не любят. Когда я захожу в комнату, все сразу замолкают или же начинают болтать ерунду, но я-то знаю, в чем дело. Короче говоря, мне очень тяжело.
Эндре посмотрел в окно и увидел, как высоко в небе медленно плыли ослепительно белые облака, ярко освещенные солнцем. Ночной дождь смыл с кустов и деревьев слой бархатистой пыли, и теперь они, словно помолодевшие, плавно покачивали зеленой листвой от малейшего дуновения ветерка.
— Ну, рассказывай, почему тебе так тяжело?
