Отец недоверчиво взглянул на сына, однако не заметил на его лице обычной усмешки. Он знал, что с Эндре нужно вести себя осмотрительно: в любой момент сын мог что-нибудь выкинуть. Подвинув книгу поближе, Варьяш задумался: что же все-таки написать Эндре? Он мысленно прочел еще раз заголовок романа: «Одиночество».
Вот тут, чуть ниже заголовка, и нужно что-то написать, но что именно? И почему он в самом деле никогда раньше не подписывал сыну своих книг! У него даже мысли такой не возникало. Пирошке, своей жене, он подписывал каждую книгу и каждый раз писал одно и то же: «Тебе — от меня. Геза».
Сейчас в посвящении сыну следовало написать что-нибудь особенно умное, ну, например, пословицу какую-нибудь или изречение, которые тот воспринял бы как намек, но, как назло, в голову ничего не приходило. А сын, совсем взрослый, молча стоял перед ним, и Варьяш вдруг почувствовал, что их разделяет пропасть, будто сын вовсе не его дитя, не плоть от его плоти, не его наследник, а совершенно посторонний человек, один из тысяч безвестных читателей. И не мог он написать ему ни одной фразы, содержащей скрытый намек, понятный только им двоим, ведь между ними не существовало той душевной близости, какая устанавливается обычно между отцом и сыном. Варьяш неожиданно почувствовал себя старым, уставшим от жизни человеком. К тому же очень одиноким. Одиночество, как известно, многолико, но самым тяжким является одиночество вдвоем, одиночество семейного человека. Именно таким было одиночество Гезы Варьяша.
Он еще раз взглянул на толстый роман в красивой суперобложке и подумал: «А ведь это мой десятый роман. Скоро мне исполнится шестьдесят, а я написал только десять книг...»
— Оставь книгу, — предложил он сыну, — я подпишу ее чуть позже. — Он поднял голову, посмотрел на сына, испуганно вздрогнул и сказал: — Да сядь же ты наконец, не торчи как столб.
Эндре даже не пошевелился, неподвижно уставившись потемневшим взглядом на отца.
— Сегодня ночью я прочитал твой роман от корки до корки, — тихо произнес он, указав на книгу.
— Ну и?
— Он мне не понравился, — сказал, словно отрубил, Эндре и поспешно добавил: — Написан он довольно интересно, а с точки зрения стиля это, вероятно, лучшее из твоих произведений, но мне роман совершенно не понравился.
Варьяш откинулся на спинку стула и положил руки на колени:
— И что же именно тебе не понравилось?
— Ну, как бы тебе сказать...
— Может, ты просто не понял его?
— Это было бы лучше всего, тогда я просто перечитал бы его еще раз.
