И вот теперь мать сидит рядом с Эндре и думает о далеком Париже, о стариках родителях, которые там обосновались, о разбросанных по всему миру родственниках, которые до сих пор никак не могут простить ее поступка. И матери легче умереть, чем в письме к своему отцу признаться, что он был прав, что Геза Варьяш действительно выскочка и бездарь, что он содержит любовниц и позорит ее... Вот почему мать никогда не потребует развода — она будет доказывать, пусть уже не родителям, а самой себе, что сделала правильный выбор. Может, Геза Варьяш и сейчас вынашивает великий замысел, а ее долг заключается в том, чтобы вызревающее годами прекрасное творение когда-либо увидело свет. Этому она решила подчинить все...
Паровоз визгливо свистнул. Эндре очнулся, его воспоминания мигом растаяли. Марика стояла рядом с закрытыми глазами. «Я знаю, даже убежден в том, — продолжал думать юноша, — что отец никогда не напишет по-настоящему талантливого произведения, так как у него не хватит мужества быть искренним до конца. Мама ощутила это так же отчетливо, как и я, и именно это сознание безысходности заставило ее совершить трагический шаг...»
— Хотите спать? — спросил Эндре девушку, которая так близко наклонилась к окну, что спадавшие на лоб светлые волосы коснулись стекла.
— Завтра высплюсь, — ответила Марика и принялась чертить круги на запотевшем стекле. — Я люблю поспать.
— А еще что вы любите делать? — поинтересовался юноша, разглядывая в окне отражение задумчивого лица девушки.
— О, многое! Люблю жизнь во всех ее проявлениях.
«Да она прямо философ! — изумился Эндре. — А может быть, сноб? Среди провинциалок снобизм довольно распространен. Такие девушки обычно ведут дневники, в которые записывают мысли великих людей».
— Конечно, вам это может показаться позой, — продолжала Марика. — И потом, я не точно выразилась. Есть вещи, которые я делаю весьма неохотно, хотя они имеют самое прямое отношение к жизни.
— Например?
— Ну, скажем... — Она приложила палец к губам и задумалась. — Ну, скажем, я не люблю лгать, не люблю откровенничать с чужими людьми...
— Вы и ученикам внушаете, что ложь имеет прямое отношение к жизни? — спросил Эндре, повернувшись к ней вполоборота.
Девушка вскинула голову, в глазах ее засветились пытливые огоньки.
— О таких вещах я еще не говорила с детьми. Но в дальнейшем постараюсь объяснить им, что лгать нельзя. Конечно, с моей стороны было бы глупостью утверждать, что можно прожить жизнь, ни разу не солгав...
