Во взбудораженном мозгу Воронкова сразу сложилась жесткая комбинация фактов. Погибший парень — раненый у баньки — деньги — доллары. Главное — последнее. Деньги были тем связующим звеном, которое не позволяло Воронкову допустить возможность случайной гибели мотоциклиста. А кроме того, по мнению Воронкова, только они самые, денежки, могли изменить вялое течение его, Воронкова, жизни. А изменений очень хотелось потому, что круто, странно, но очень ярко менялась сейчас вся жизнь — вчера еще, при коммунистах, советская, казарменная, а сегодня черт знает при ком, но неожиданная и интересная в каждом дне. И нравилось в переменах Воронкову то, что все было просто: хочешь жить как белый человек — имей деньги. Доллары.
Получать солидные суммы за свою работу он никак не мог. Во всяком случае, за пять минут трудов ему таких долларов, как у Лягушачьего озера, не заработать. И сам собой напрашивался вывод — если кто-то так широко швыряется монетой, то почему бы толике их и не отлететь в его, Воронкова, сторону. Круглому дураку ясно, что поутру около Лягушачьего озера была стрельба, что московские парни прикончили мотоциклиста, а потому-то с этих событий — вернее, из того, что эти события тайные и опасные, — можно получить навар. Рискованно, конечно, но можно. Москвичи-убийцы залягут на дно. Скорее всего, их никто здесь не приметил, и они ощущают себя в полной безопасности. И за эту безопасность будут — ПЛАТИТЬ! Кому платить, и ежу ясно — ему, Воронкову Виталию Сергеевичу. Но чтобы провернуть эту коммерческую операцию, следовало этих парней хотя бы разыскать для начала.
Но вскоре и она упростилась. Перед закатом солнца Воронков вернулся к баньке на берегу озера и все там осмотрел тщательнейшим образом. Уже через десять минут дотошный фельдшер обнаружил взрыхленную свежую землю около двери баньки, сбегал домой за лопатой и за какие-то двадцать минут откопал завернутый в тряпки штуцер с оптическим прицелом. Все звенья цепи сцепились разом и прочно. И цепочку эту можно было ПРОДАВАТЬ! Воронков смекнул, что просто так оружие никто не бросит, за ним вернутся, а сейчас его не взяли только потому, что было не до того — ранения, труп в озере и вообще нервная обстановка. Оставалось лишь разработать тактику своих действий. Она была предельно простой — круглосуточное, терпеливое ожидание у озера. Быть может, и не столь длительное, как подсказывала Воронкову интуиция.
Ему и в голову не пришло, что, строго говоря, всю эту информацию надо было бы срочно сообщить в милицию. Но — зачем?! Что он с этого поимеет? Государство как не дало ему ничего за пятьдесят лет, так и сейчас ничего не даст! А здесь вырисовывался реальный шанс перехватить куш, и куш немалый! Другими словами — представлялся крупный шанс поправить свою жизнь, и Воронков решил не упускать его. Но штуцер закопал на прежнем месте — он не любил оружия и боялся его.
