Защитить его?
— Большого, угрюмого мужчину, который меня не ценит. Которому наплевать, что я только хочу кинуть хищникам кусок, чтобы они не набросились на моего мужа. Который без всякой причины злится на меня!
Она хотела было продолжать, но Джексон закрыл ей рот поцелуем, не зная, как еще остановить эту тираду.
Тейлор не захотела пойти ему навстречу и отвернула голову.
— Нет, Джексон Санторини, не надо меня целовать, когда я вне себя! Ты не заставишь меня забыть, что я обиделась на тебя!
— Cara mia. — Его умиротворило ее признание. — Я не догадался, что ты хотела таким образом защитить меня.
— Я так переживала за тебя, что даже не думала про Ника.
— У тебя не было причин предполагать, что они пойдут на такую низость, как использование ребенка.
— Это слишком грязные твари. — Тейлор скрестила руки на груди. — Я не могла позволить им замарать нас. Наш поцелуй попал бы в желтые газеты.
— Ты права.
— Так что нечего злиться на меня за то, что я нас защитила.
— Я не буду.
Долгие мгновения Тейлор смотрела на него, потом крепко обняла.
— Я не Бонни, и не смей думать обо мне так, как о ней. Понял?
Джексон кивнул. Эта вспышка не имела ничего общего с выходками его первой жены.
— Мои извинения, mia moglie[7].
— Ты знаешь, как со мной управиться, когда вот так переходишь на итальянский, — проворчала Тейлор, но ее взгляд потеплел.
Он действительно знал.
— Что для тебя сделать, cara?
Он поцеловал пульсирующую жилку на ее шее.
Тейлор внезапно отстранилась.
— Что она тебе сделала?
Не могло быть сомнений в том, о ком она говорит.
— Ты знаешь. Весь свет знает.
Тейлор покачала головой.
— Было что-то еще, до чего не докопались газеты. Что-то ужасное. Расскажи мне.
Воспоминание придало хрипотцу голосу Джексона.
— А если я откажусь?
— Я не могу тебя заставить. — Она дотронулась до его щеки ладонью, такой теплой и мягкой, что у него заныло внутри. — Но я хочу, чтобы наш брак получился, а для этого я должна знать тебя. Мне нужно понимать тебя.
Джексон подумал: а чему это может повредить?
— Когда Бонни ввела себе чрезмерную дозу, она была беременна нашим ребенком и знала об этом.
Глаза Тейлор наполнились слезами.
— Не буду говорить банальностей; я могу представить твое горе. Но поверь, я сделаю все, чтобы ты забыл о своих душевных ранах.
Джексона не переставала удивлять ее нежная сила.
— Ox, piccola, когда я с тобой, я почти верю, что на свете существует настоящее добро.
Утром, как всегда, принесли газеты. Тейлор уже встала, Джексон находился в душе. Ник еще спал. Стремясь оградить мужа от ненужных страданий, Тейлор просмотрела пачку газет и отыскала газету с их фотографиями.
