«ФНРС-ІІІ», да и «Архимед» тоже, были и сами непрочь подшутить над новичками. Помню первое погружение ректора Дюбюиссона, тоже биолога, с которым я познакомился в Льеже, когда ездил туда с докладом. Уже в первой нашей беседе он проявил большой интерес к батискафу. Коллеги относились к Дюбюиссону с большим уважением и, ценя его административные способности, избрали ректором Льежского университета; жена его также была биологом. Первое погружение ректора, состоявшееся 10 августа 1955 года близ Тулона, прошло вполне благополучно и привело его в восторг. Неприятное разочарование ожидало Дюбюиссона по возвращении — ни один из сделанных нами фотоснимков не получился: фотокамеры были неправильно установлены. Однако эта неудача не убавила его энтузиазма, о чем он и сообщил по телефону жене тотчас по возвращении на базу; потом он признался мне, что ее очень тревожило его путешествие на дно морское.
Во время этого погружения ректор Дюбюиссон задумал разработать конструкцию прибора для измерения рН — показателя концентрации ионов водорода в морской воде, что он и сделал, прибегнув к помощи господина Дистэша. Несколько лет спустя, 15 октября 1959 года, он лично испытал этот прибор, изготовленный в Бельгии. И я снова делил с ним кабину батискафа. На этот раз прогулка прошла далеко не так спокойно, по крайней мере для меня. Как всегда, сразу после начала погружения я стал измерять содержание углекислоты в воздухе, которым мы дышали. Военно-морская база снабдила меня для этого новым, усовершенствованным прибором. Выяснилось, что содержание СО>2 в воздухе кабины составляет 1%. Это выше нормы. Я поспешно вскрыл несколько пакетов негашеной извести и пересыпал их содержимое в сетки, которые развесил по кабине. За два часа содержание углекислоты не только не уменьшилось, но, наоборот, превысило 2%. Такого у меня никогда не случалось. Может быть, известь недоброкачественная? Я вскрыл еще несколько пакетов и развесил сетки с известью по всей кабине. Ситуация начинала меня тревожить. Время от времени я всматривался в улыбающееся лицо моего спутника, ища в нем признаки отравления: он сидел перед иллюминатором ниже, чем я и теоретически должен был бы первым почувствовать недомогание. Но нет, голос его оставался бодр и весел. Я начал сомневаться в показаниях газоанализатора и сокрушался, что не захватил с собой старый верный прибор Дрегера, который меня ни разу не подвел. К тому времени, когда батискаф опустился на дно, стрелка газоанализатора дошла до упора и показала свыше 5% СО
