Когда-нибудь, Томмазо, ты поймешь, почему тебя и твою сестру передали под опеку Господа нашего. С этим письмом оставляю тебе деревянную шкатулку, а в ней — нечто, что ты должен беречь не только жизнью, но и душой. Важность содержимого чересчур велика, и в письме ее не выразить. Храни его неусыпно.
Твоя сестра на год тебя старше. Ее я передала под опеку монахинь, и с ней — такая же шкатулка.
Дитя мое, я разделила вас двоих не без причины. Пусть вам и больно, однако будет лучше (для тебя, сестры и для всех), если ты не станешь искать сестру.
Долг, возложенный на вас, легче выполнить, если останетесь порознь.
Дабы вам обрести любовь в жизни, счастье и спасение, не встречайтесь.
Томмазо, я люблю тебя всем сердцем. Прошу, прости и, став мужчиной, постарайся понять, что выбора у меня не было.
Дорогой мой, умирая, я буду молиться о вас с сестренкой. Сил мне придает мысль о том, как вы обретете все, чего я желаю для вас. Позже, благодаря милости Божьей, мы вновь пребудем вместе.
С вечной любовью,
мама.
Внутри у Томмазо все переворачивается.
Он вот-вот расплачется. Прощальные слова: «С вечной любовью, мама» — разрывают сердце. Томмазо чувствует, что сейчас обратится в камень и рассыплется в пыль.
Каково это — узнать свою маму? Почувствовать ее любовь?
Перечитав письмо, Томмазо прижимает его к сердцу и слепо смотрит на стену кельи. Какой она была, его мать? И что за хворь убила ее? Ужасный сифилис? Проклятая французская болезнь? Пранец?
Мысли монаха обращаются к сестре. Клала ли мать их рядом с собой? Смотрели ли они друг другу в глаза? Жива ли сестра по сей день?
И только передумав еще сотню мыслей, Томмазо обращает взгляд на шкатулку, которая стоит на полу у скромного ложа. Монах подбирает ее. Достает изнутри небольшой сверток.
Нечто завернуто в большой шелковый платок и на вид, похоже, из серебра. Наследство? Щедрый дар куртизанке от богатого любовника?
На предмете надписи, которых Томмазо не понимает. Похоже, египетские иероглифы.
Монах переворачивает табличку.
С гладкой поверхности на него смотрит лицо жреца, древнего прорицателя в коническом головном уборе на манер того, что носят епископы. Жрец молод, высок и строен, в чем-то похож на самого Томмазо. Святой брат чувствует, как на затылке у него шевелятся волосы.
Внизу ударяют в гонг. Пора ужинать. Сейчас мимо кельи Томмазо пойдут другие монахи — станут заглядывать и звать с собой.
Томмазо наскоро заворачивает наследство в платок, кладет в шкатулку и прячет под кроватью. Затем быстрым шагом идет на ужин, думая на ходу: ведь жизнь навсегда изменилась!
