Пока Тина напевает в душе, Том еще глубже зарывается в изучение ритуалов, связанных с гаданиями по печени. В одном из научных трудов он находит описание того, как нетсвисы разделяли печень на множество зон, каждая из которых соответствовала своему божеству и занимаемой им позиции в небесном пантеоне. Например, если часть печени, ассоциируемая с Тином, богом грома, оказывалась неким образом повреждена, жрец толковал это так: грядет буря и она погубит урожаи и рыбацкие лодки.
— Я выхожу! — кричит Тина. — Поможешь мне обсохнуть?
Но Том ее не слышит. Он увлеченно вглядывается в фотографию печени из Пьяченцы, бесценной модели овечьей печени в полный размер, изготовленной где-то за три сотни лет до нашей эры. Ее нашли в девятнадцатом веке в Госсоленго, что близ Пьяченцы, и считается, будто она служила обучающей моделью для молодых авгуров. И вот, вчитываясь в пометки, Том пытается определить, как мог гаруспик истолковать тот или иной знак.
Сзади подходит Тина.
— Ну, обсохнуть ты не помог — с этим я еще как-нибудь смирюсь. Но где вино?
— Прости, — подскакивает Том. — Увлекся.
Он спешит к холодильнику, достает бутылку белого вина и наполняет два бокала.
— Нашел, что искал?
— Вроде того.
Том чокается с Тиной и впервые, как пришел, смотрит на нее.
На Тине мягкий белый халат, а на голове — полотенце. Заметив, как Том изучающе смотрит на нее, Тина перестает вытирать волосы и, улыбнувшись, спрашивает:
— Что, слишком страшная без косметики и если волосы не высушить феном?
— Вовсе нет. Напротив, так ты намного прекраснее.
Он подходит к ней, мягко целует и чувствует, как от прикосновения к ее влажным волосам, от ощущения чистоты и мягкости губ загорается в нем желание.
Обняв Тину за талию и прижав к себе, Том начинает распускать пояс на халате.
Тина же мягко отталкивает Тома, ставит бокал на туалетный столик и просит:
— Присядь со мной. Хочу тебе кое-что сказать.
— О… не к добру это.
Тина берет Тома за руку и притягивает на постель.
— Мне надо уехать, Том.
Он непонимающе смотрит на Тину.
— Появилась работа, и мне надо очень скоро уезжать. По правде, чем скорее, тем лучше.
— Что еще за работа? — хмурится Том.
Тина отворачивается, пытаясь скрыть неловкость.
— Прости, не могу сказать. Это… эксклюзивный заказ на статью, а у журнала своя политика конфиденциальности. Надеюсь, ты понимаешь.
— Нет, не совсем. Разве между нами нет чего-то такого, что поважнее журналов? Или я такой наивный?
— Нет, Том, ты не наивный, — больше сердито, нежели сочувственно, произносит Тина. — Просто работа есть работа. Будь ты сейчас священником, ты не раскрыл бы мне тайну исповеди прихожанина.
