— Вы совершенно правы, — вновь заговорил молодой человек. — Я приношу вам свои извинения. Питер слишком рьяно защищал мою собственность. Он, разумеется, не имел права дотрагиваться до вас, тем более, силой приводить сюда.
Рут подметила еще одну особенность — какой бы тайной ни была окутана личность этого мужчины, каждое его слово свидетельствовало об остром уме, смекалке и даже хитрости: он сказал именно то, что могло бы успокоить и умиротворить ее. У Рут зародилось подозрение, что ею пытаются манипулировать.
В качестве ответного хода она также улыбнулась, правда довольно холодно.
— Новозеландцы, — сухо произнесла она, — именно потому и любят свою страну, что могут беспрепятственно передвигаться по ней в любом направлении.
— Соблюдая при этом законы и не взламывая замков на воротах. Не так ли?
— Разумеется, — совершенно искренне ответила Рут, не знавшая за собой подобного греха.
— Чтобы как-то загладить бесцеремонность Питера, не могу ли я предложить вам чаю или чего-нибудь покрепче? А затем я провожу вас до машины.
— Спасибо, я не хочу пить! — отрывисто бросила Рут, нервы которой все еще были напряжены. Кроме того, ей не давала покоя его улыбка.
— Понимаю — вам претит оставаться в доме, где вы не видели ничего, кроме неприятностей. И вновь эта окаянная улыбка. — Но, честное слово, я не крестный отец мафии, приехавший сюда поразвлечься и отдохнуть. И мне хотелось бы вам это доказать.
Рут уставилась на него. Кажется, он читает ее мысли? Да нет, ничего подобного ей и в голову не приходило! Ассоциации с мафией вызывал у нее один Питер. Смутившись, девушка поспешила заверить его:
— Что вы, я вовсе и не думала…
— Тогда позвольте хоть в какой-то форме компенсировать нанесенный вам ущерб.
Обаяние, расточаемое молодым человеком, показалось Рут несоразмерным ее скромной личности. Тем более, что за ним угадывалось холодное, плохо скрываемое безразличие.
— Ни о какой компенсации и речи быть не может. Но чашку чаю, пожалуй, я выпью с удовольствием.
Рут вдруг почувствовала, что еле стоит — больная нога по-прежнему не выдерживала длительных нагрузок, и девушке показалось, что она вот-вот упадет. Тем не менее, прихрамывая и на каждом шагу ожидая самого худшего, она добрела от окна до молодого человека, не спускавшего глаз с ее лица. Как ни в чем не бывало, он взял ее под руку и повел через холл.
Выражение его лица наверняка изменится, когда он увидит огромный шрам на моей ноге, зло подумала Рут; сама-то она уже привыкла к нему.
