Вряд ли. Впрочем, что она знает о жизни богачей? Или героев-любовников? С его красотой, которая пленила Рут с первой же минуты, он вполне мог быть звездой экрана. Так или иначе, но девушке никак не удавалось избавиться от ощущения, что где-то она уже видела этого человека.
Теперь я могу бывать на том берегу озера, когда захочу… А это значит — мысли Рут вновь возвратились к больной теме, — что меня будут пристально рассматривать и за глаза обсуждать мое увечье. Она взглянула на шрам. Ярко-красный, уродливый, в зазубринах, он тянулся от бедра до лодыжки. В тот страшный день Рут чуть было не умерла от страха и потери крови. А теперь ей все чаще приходила в голову мысль, что лучше бы она тогда ушла в мир иной.
Ну вот, она опять жалеет себя! Раньше такого за ней не водилось. Как это изнуряет душу!
Девушка постаралась освободиться от тягостных мыслей и подумать о настоящем. С притворной бодростью она сказала себе: «Что ж, Рут Фарли, жизнь не стоит на месте — у тебя новые приключения! Этот молодой человек кто угодно, только не обычный турист».
Решительно отбросив с влажного лба густые пряди волос, Рут направилась в ванную. Рассматривая себя в зеркале, она вспомнила слова Риты Краун — той самой подруги, чьи родители сдали ей внаем домик. Передавая Рут ключи, она сказала:
— Теперь, когда ты отрастила волосы ниже плеч, не смей кромсать их! Это было бы величайшим преступлением.
— Глупо иметь длинные волосы, если столько времени проводишь под водой, — возразила тогда Рут.
Боль в ноге была настолько мучительной, что даже умывалась Рут стиснув зубы. Нет, она не сдастся! Скоро вновь будет плавать. Во что бы то ни стало. Нужно только решиться.
— Входи, — произнес молодой человек, сидевший за рабочим столом.
В дверях появился Питер.
— Прежде чем вы скажете, что я поступил как идиот, прошу простить меня. Я сожалею о случившемся.
Нахмуренный лоб Генри Ормонда разгладился.
— Впредь не впадай в раж и не теряй головы. — Он сдержанно улыбнулся.
— Уверяю вас, ничего подобного не повторится.
— Заметишь что-то неладное — сообщай только мне и никому больше. — Хозяин расплылся в широчайшей улыбке. — Насколько я понимаю, это матушка настращала тебя?
Питер усмехнулся. Выражение его лица потеплело.
— Она все время твердит, что вам грозит опасность. И упорно настаивает на том, чтобы я никому не доверял.
Все так, но зачем нарушителя порядка тащить в дом? Этого Генри никак не мог понять. Аргументы матушки, конечно, весомы, но ведь Питер всего лишь дворецкий, а не телохранитель.
