— Погляди, кого я привел, милая.
Рой склонился над ее рукой, и Джеральдина едва не потеряла сознание от возбуждения, радости и страха. Только бы Билли ничего не заметил!
— Не знал, что вы ценитель прекрасного, Рой. На вас это не похоже.
— Искусство я люблю, но разбираюсь в нем слабо. Вчера ваша невеста упомянула о выставке — я решил заняться самообразованием.
— Что ж, отлично. Вы очень кстати. Джеральдина, я обещал провести вечер с тобой, но мне нужно срочно съездить к маме. Нет, нет, ничего серьезного, просто ее кавалер заболел, и ей не с кем идти на вечеринку. Рой, вы присмотрите за Джеральдиной? Выставка закончится поздно…
— Билли, мистеру Доннеллу вовсе необязательно…
— Дорогая, не могу же я бросить тебя совершенно одну! Ты слишком прелестна. Не так ли, Рой?
— Абсолютно согласен с вами.
— Так вы проводите ее до дома?
— Буду счастлив.
— Великолепно. Я позвоню завтра, милая. Удачи!
Джеральдина ошеломленно проводила Билли взглядом и повернулась к Рою, но замерла, увидев хмурое выражение его лица.
— Прости, Огонек, мне надо срочно позвонить.
— Рой, тебе необязательно стеречь меня.
— Да нет, дело не в этом. Просто надо кое-что скорректировать. Я сейчас.
Он исчез, и Джеральдина в некоторой растерянности принялась бродить по залу. Странно, эти два дня сблизили их с Роем куда сильнее, чем она могла предположить.
Он появился незаметно и бесшумно, но девушка почувствовала его приближение спиной и торопливо обернулась. Радостной улыбки она сдержать не смогла.
— Как тебе здесь?
— Ты ждешь профессионального мнения?
— А ты специалист по авангарду?
— Я не люблю авангард. Вернее, я бы не повесил такие картины у себя дома, Я люблю поесть, а от этого аппетит может пропасть навсегда.
Джеральдина хихикнула.
— Мне стыдно, но я думаю также. Впрочем, художник так представляет себе жестокость…
Внезапно лицо Роя окаменело. Голос зазвучал глухо и безжизненно:
— Жестокость выглядит не так. Жестокость — это маленький мальчик, плачущий над телом матери, которую застрелил пьяный любовник. Жестокость — это кровь, это грязь и дерьмо, это разорванный в крике рот, это запах страха…
— Рой! Что с тобой?! О чем ты говоришь?
Голубые глаза глядели на него с ужасом и непониманием. Рой очнулся.
— Прости. Не знаю, что на меня нашло.
— Может, прогуляемся?
— Ты же хотела остаться до конца.
— У меня здесь есть заместители, они отлично со всем справятся. Сейчас здесь начнется некое действо. Короче, художники разденутся и будут рисовать на холсте всем телом. В это же время будет играть негритянский ансамбль, а за сценой ударят в колокола… Пошли отсюда?
