- Ни тебе Акилы, ни текилы, - отрезает Проспер, - сегодня будем у Котеля.
- Мне-то плевать, скажешь прямо, едем прямо, но что о нас люди скажут? Скажут, ну и дерьмо эти из Яффо, посидели до полуночи, пожрали, попили, посмотрели отличное кино, и исчезли. Не зайдут спасибо сказать.
- Валла, а Йосеф-то прав,- отмечает Бен Сасон, - жрали двумя руками, пили как леченые, а куда подевалась элементарная вежливость? Заедем на минутку, скажем спасибо и сахтен {пожалуйста, араб.} , не выходя из машины.
Все смотрят на Проспера, ждут , что скажет.
- Тэйб {хорошо, араб.}, - соглашается он, наконец, - остановимся на минуту, мотор не глушим, окажем почтение и едем дальше.
- 100 процентов, - все согласны.
На повороте Йосеф берет влево. Через 2 минуты останавливаются у дома хромой Леи, которая уже не такая хромая, только страшно отолстела. Все говорят, это из-за лекарств, что принимала после аварии с полицией. Только останавливаются, видят, что в доме уже полно народу, и ребята из Пардес Кац тоже там.
Акила выходит наружу, говорит:
- Какие люди, как раз к завтраку, давайте глушите и заходите. Посмотрите, какую жратву привезли мне ребята из Пардес-Каца.
И правда, во дворе стоит большой стол, человек на 20, и на столе полно мисок, булочек и бутылок.
- Ялла ,- говорит Акила,- все пять лет во Франкфурте мне снился такой завтрак.
Можете говорить о пардес-кацских что хотите, и что слово не держат, и что сердца каменные, ни грамма жалости. Отборное дерьмо. Но уж если затевают что-нибудь, то затевают "лардж". И сейчас зашли поздравить Акилу, притащили грузовик еды.
Лучшие на рынке овощи, теплые булочки, только из печи. Крашеные крутые яйца, кастрюлю хаша {горячий студень, густой бульон из кости}, и лабане {мягкий белый сыр} из Старого Города, португальские сардины оригиналь {от производителя, без подделки}, венгерские колбаски, тоже оригиналь, те, что посыпаны белой пудрой. Пикули уже говорили?
- Валла - говорит Йосеф,- приведите доктора, я сейчас помру.
- Что с тобой, ты? -смотрит на него Проспер.
- Если я сейчас не намажу лабане на булочку и не положу сверху кусочек синенького {баклажан}, отброшу коньки на месте.
-Ауз билла! {Боже упаси, араб.}, - шипит Проспер, - никто не выходит из машины, сегодня увидим Котель.
- Я знаю этого сукина сына, - говорит Бен-Сасон, - всю дорогу будет ныть о булочке, лабане, и синеньком, еще врежемся куда-нибудь.
- Пусть перехватит что-нибудь,- предлагает тощий Шломо.
