Изрядно похудевший подполковник встал на колени, начал сосредоточенно оттирать ладони.
— Слово такое знаете, эксперимент? А? Слышали, надеюсь? Так, вот, — Максименко повел рукой вокруг, — что видите? Лес? Деревца? Да ни хрена! Не лес это! Лабиринт для подопытных крыс! И крысы — мы! И следят за нами лаборанты-недоумки! А может и не следят даже, а давно по домам ушли, просто оборудование выключить забыли!
Отсмеялся, спокойно встал и двинулся дальше.
Вечером они вышли к городу. Сначала неимоверно высокими стали деревья. Гладкие серые стволы уходили в сумрак и терялись в нем. Расстояние между стволами становилось все больше. Исчез подлесок. И без того едва заметная тропинка пропала. А потом ноги ощутили, что ступают уже не по лесной почве, а чему-то пружинящему и гладкому. Тахашвили опустился на одно колено, пальцами провел по почве. Снизу вверх посмотрел на Максименко и Бруно. Очень тихо сказал:
— Как ты там говорил, Костя, Четвертая ветвь?
И пошел дальше, снова настороженный, хищный.
Из полумрака начали проступать силуэты зданий. Немыслимых, гибких, как стволы молодых деревьев, покачивающихся в лесном безветрии, словно водоросли, колеблемые незаметным течением. Огромных, теряющихся в серо-зеленой вышине леса.
Узкие прорези, затянутые полупрозрачными мембранами — двери?
Город встречал людей безмолвием, на улицах не было видно ни души.
— Господи, почему мы этого не видели? — прошептал Тахашвили.
— Георг, мы, судя по всему, в самом центре горячей зоны. На снимках мы видим только лес. Только огромное зеленое пятно.
Максименко говорил сквозь зубы, с каким-то ожесточением и горечью.
Бруно откашлялся:
— Я не чувствую ничего. Совсем ничего, хотя бы отдаленно похожего на эмоциональный фон живых существ. Понимаете? Этого города просто нет! Есть только пустота. Огромная пустота, в которой переливаются цветные пятна. Но я не могу даже назвать эти цвета.
Подполковник скинул рюкзак и уселся, скрестив ноги. Задумчиво смотрел на город, подобрав какую-то ветку, бесцельно ворошил опавшие листья.
— А самое забавное во всей этой ситуации то, что мы с вами, самые натуральные подопытные кролики. Или крысы. Поманили нас — мы и рванули за сладким кусочком. Вели нас с самого начала. Небось, еще и показания какие-нибудь снимали, — сорвался на визг подполковник. — И когда ребята твои, Георг, с ума сходили, тоже наверняка снимали!
Максименко тяжело дышал, заталкивая в легкие непослушный воздух. Резко встал и пошел вперед, к серо-зеленым зданиям, не обращая внимания на забытый вещмешок, автомат, на Тахашвили и Бруно.
