– Нет, если я убью тебя первым, – спокойно сказал Стью, постукивая пальцем по рукоятке своего пистолета.
Я повернул голову чуть набок, разглядывая его, изучая лицо.
– Не-а, – сказал я. – Не убьёшь.
– Откуда тебе знать, призрак? – спросил он ровным голосом. Но не смог удержать улыбку в глазах.
– Я чародей, – сказал я, добавляя к своему голосу зловещий оттенок. – У нас есть способы.
Он продолжал молчать со строгим видом, но его глаза бегали. Я успокоился.
– И эти привидения приближаются.
Стью фыркнул и сказал:
– Привидения всегда приближаются.
Затем он выхватил пистолет и направил мне в грудь.
– Настоящим я беру вас в плен, покойный чародей. Держите руки на виду, следуйте всем моим устным инструкциям и всё пройдёт замечательно.
Я показал ему руки – Ох, ладно, ладно.
Стью резко кивнул.
– Тогда к делу. Давайте поговорим с маленьким лысым человеком.
Я последовал за Стью через переднюю дверь (проклятье, покалывание, ой) и на мгновение остановился на другой стороне, чтобы осознать этот факт. Только член семьи хозяина дома мог выдать приглашение, которое позволит нематериальной сущности преодолеть порог.
Итак, сэр Стюарт был практически семьёй в доме Морта. Если только он не был семьёй в буквальном смысле. Домашние призраки, в конце концов, как известно из истории, остаются с конкретной ветвью семьи. Мог ли быть Стью одним из предков Морта, присматривающим за своими потомками? Или у маленького эктоманта всегда была странного рода семья, о которой я никогда не знал?
Интересно. Будет разумным держать глаза раскрытыми.
Дом выглядел совсем иначе. То, что раньше было паршиво обставленной комнатой для сеансов, стало гостиной с диваном, козеткой* и удобными креслами. Я видел только часть дома, но в процессе прогулки с сэром Стюартом я обнаружил, что бывший ранее мрачноватым вертепом дом отремонтирован, обновлен, а кое-где и украшен. Стью провёл меня в комнату, бывшую частично библиотекой, частично офисом, в которой потрескивал огнём камин.
Мортимер Линдквист, похоже, наконец смирился с неизбежным. Прежде я видел его носящим нелепый парик или с еще более безобразным зачесом на голове, призванным скрыть лысину. Теперь впервые я увидел его в аплуа Чарльза Ксавье.
Ничем не приглушенное сияние его лысой макушки смотрелось куда лучше частичного покрытия. Кроме того, он похудел. Нет, на модель модного журнала он не тянул, но определённо перешёл из категории самоубийственно тучных к просто толстым. В свои примерно пятьдесят в нем было менее пяти с половиной футов роста, одевался он в чёрные слаксы с серой шёлковой рубашкой и носил небольшие очки в квадратной оправе.
