Я снова пожимаю плечами.
— Потому что они в тебе уверены, старик. Они знают, что ты меня точно убьешь. Не дашь уйти, не промахнешься, не передумаешь в последний момент. Ты убьешь. У тебя есть причина.
— Причина?
Я действительно удивлен.
Он снисходительно усмехается.
— Ты завидуешь, старик. А зависть — страшная штука. К тому же она претит твоей природе. Ты привык думать о себе, как о благородном человеке, — эта одежка ведь неспроста, а?
Он издевательски хихикает и имитирует дурацкий поклон в стиле восемнадцатого века.
— Твое желание искренне, — продолжает он. — Иначе чертова Игра не приняла бы этот поединок.
— Игра всегда соответствует условиям, — упрямо произношу я, хотя пока плохо понимаю, что именно он хочет сказать.
Он качает головой — сочувственно так.
— Ты, все-таки, тупица. Игра принимает то, что имеет глубокие основания в нашем сознании. Она нас изучает и использует. И ее не обманешь, она в корень зрит. Она питается нашими настоящими мыслями и чувствами — это ее двигатель, ее источник энергии.
— Двигатель и источник энергии — разные вещи, — автоматически отмечаю я.
— Заткнись, — беззлобно произносит он. — Так почему ты меня вызвал, а?
А, так это все-таки я…
— Может, из-за Лизы, — отвечаю.
Он морщится и отмахивается своей роскошной манжетой.
— Не смеши меня. Ты слишком либерален. Ты из тех, кто оставляет выбор за женщиной, а сам смиряется с ее выбором и всю жизнь страдает. Это я мог вызвать тебя из-за Лизы. Потому что я хочу, чтобы она была моей, а для меня мои желания значат больше, чем все остальное. Но меня вызвал ты. Почему?
Я могу только пожать плечами. На самом деле, мне не хочется его убивать. Но я помню, Пит мне сказал…
— Потому что ты мне завидуешь, — сам же и отвечает Дон. — И ты убить меня готов, чтобы устранить причину собственной зависти.
Я смотрю в пол. Я уже не уверен, что не хочу его убивать.
Он делает два стремительных шага ко мне. Я едва подавляю желание попятиться.
— Так ведь и я хочу устранить причину, — громко шепчет он. — Так что, думаю, ты меня поймешь. Только я, в отличие от тебя, честен. Мне чихать, что они нас используют. Что у них есть шанс, а у нас — ноль. Я просто не могу смириться с тем, что они делают нечто такое, о чем я могу только мечтать. Не могу — мечтаю, до одури хочу, но никогда в жизни не сумею. Как с этим жить, а?
Он уже подошел вплотную и, наклонившись, заглядывает мне в лицо. Он выше. Я не удерживаюсь и делаю маленький шажок назад.
— Поэтому ты хочешь от них избавиться?
