Угадывала Маруся сквозь
сон голос колеса бесноватого, косточки в мясе стонали, светлая коска на ситце перепуталась.
Пленный Зверь Китоврас во сне Ерусалим посетил, голову повесил, вели его соломоновы
слуги по соломе, трескались ребра, Китоврас поворачивал тулово влево.
Навалилась дурнота на
грудную кость - сладкая тоска - быстрые Марусины сны - Серенькая уснула всем весом
- давит меня! Брысь! Брысь! - забоялась во сне Маруся.
Села в постели Маруся,
метнулась Серенькая с плеча, заскакала боком, шерстку на спинке встопорщила.
Веселый свет повсюду
плясал.
Текла из-под пола ярь.
Лисы, лисы, красные, черные по половицам колесили - не во сне.
Вцепилась Маруся в коску,
ступила на половицу шерстяным чулочком - провалилась половица искрами, кислый чад
задушил кашлем, затлел мысок чулка. Из-под двери ползло волнами угарное, черное,
большое, сладкое, смертное, само не свое.
На лавке навзничь умирал
Китоврас от угара - метался во сне по Ерусалиму - горела солома, и Соломоновы слуги
заживо горели, и несло от Писания горелым пером и костью горелой смердели небеса
тростниковые.
По тлеющей гари побежала
Маруся к двери, толкнула и отшатнулась - стала кружиться, в приплясе била по занявшемуся
подолу ладонями - колоколом белой детской рубахи раздувала жар.
Пламенем двери занавесились,
в сенях ревело и рвалось, аленькой лентой опутало Марусю со всех сторон, выбежать
бы ей, покатиться с плачем по мокрой осенней земле, по листикам, но поднялась у
порога страшная кобылья голова-сторожиха и пустые глаза ее с треском горели, не
пускали наружу.
Затрясла Гришу Китовраса
Маруся, в скулы целовала, по скулам била, бороду драла, кричала имя в дыму.
Открыл темные глаза Китоврас
и просто встал из одури смертной.
Огонь на Пресне.
Бежали с ревом люди с
окрестных дворов, в чем были, с чем попало.
Кричал Иоанн Предтеча
несчастье в пять малых колоколов.
- Огонь! Огонь! - кривлялся
Журба безносый в палисаде, туесок пустой не отпускал.
Встали люди перед поджигателем.
Замерли. Не могли прикоснуться.
Оглашенные изошли.
Вся Пресня деревянная
- порыв ветра - и наступит нам всем красная смородина до рассвета.
Мужики с Пресненских
берегов песок волокли на покрывалах, кидали ведрами воду - а от воды еще пуще вспыхивало.
Дело начали женщины.
Молча повалили женщины
Наумку Журбу и наотмашь щеку вырвали, зубы блеснули из кроветочной человечины.
Потом и остальные набросились.
Месили сухотку ногами. На мокрые куски растаскивали, в пасть головню сунули, забили
в самое горло, запекся язык.
