Яблоко покромсает и берет
кислую дольку с ножа губами, не глядя, будто кого другого потчует. Смотрел, как
дрались, слушал, как байки травили.
А травили много, всяк
свое городил под утро с пьяных глаз. Вот отчего на Москве сорок не бывает? Какую
хочешь птицу в рощах повстречать можно, хоть сойку, хоть иволгу, хоть стеклянную
птицу-радоницу, которую никто не видел, никто пера ее не ведает, и пера-то у нее
нет, а все чешуя рыбьи по собольей спинке, зато все в смертный час услышат ее клекот
в левом ухе. А тут на сто сорок верст отъехать надо за три заставы от Москвы, чтобы
сорочий треск услышать. То ли потому что заклял сорок крестовым запретом святитель
Алексий, когда ведьма Маринка Отрепьева женка от стражи в сорочьей шкуре улетела
из Москвы, то ли потому что проклятье бросил благочестивый муж, у которого сороки
уворовали с окошка последний кусок сыру на сорок дней пропитание.
Ври больше.
В Симбирске две бабы
копали некретимый клад на погосте Николы Лапотного, где красный камень поставлен,
а на нем два петуха выбиты и человечья голова с крыльями. Под тем камнем положили
деды три котла, первый - с червонцами, второй - с перлами, третий - с безобманным
счастьем. А давался клад только тому, кто отродясь на Руси матерно не ругался. Бабы
уже две сабли и пистоль откопали, тут над погостом косо свистнула падучая звезда,
пополз по камням на карачках Кладохран - весь синий, задом наперед и пуп куриный
на лбу.
- Это вы тут младенцев
зарываете? Вот я вас, барабанные шкуры!". Бабы-дуры с перепугу такие матюги
завернули в три погибели, что все клады Симбирска и на сто верст окрест со стыда
сквозь землю провалились без возврата с треском и дымом. А котел со счастьем повис
меж небом и землей. Чтобы его достать, нужно лестницу сплести из женской бороды.
Ври больше.
А в Нововаганьковском
переулке, живет на отшибе дикий зверь-Китоврас, водит его гулять вдоль по улице
раз в год карлица на аленькой ленте. В остальное время ту карлицу держит Китоврас
под замком, бережет и любит пуще глаза, а посередь избы бобыльей висит сундук кованый
на берестяных цепях, в сундуке кресты сапфирные и неистратные деньги чумной чеканки.
Дружно живет Китоврас с Карлой, хлеба не пекут, каши не едят, кулешик не варят,
колокольный звон в решето наловят, тем и сыты.
- Ври больше. - подал
Кавалер хрустальный свой голосок, от которого зубы в деснах стыли.
- Да вот те крест, -
обиделся болтун - сходи, посмотри своими глазами, у любого в приходе у Предтечи
спроси Китовраса - покажут.
