Пушкарь Собинка | страница 17
— Стало быть, за добром всяким и людьми хан Ахмат ноне походом идёт? — догадывается Собинка.
— Верно, милок, — с горечью ответствует Евдоким. — Идёт, чтобы грабить, жечь, убивать и в полон, что иной раз хуже самой смерти, брать. Русь покорить своей воле.
Наутро, едва стало светать, поднялся вместе со всеми Евдоким. До того по избе и по двору ковылял с палочкой. Строгал и резал острым ножом липовый чурбачок. И свою работу прятал от чужих глаз. Пронырливый Авдюшка однажды, когда Евдоким вышел во двор, сцапал его поделку и кликнул Собинку:
— Глянь-ка! Евдоким куклу делает!
И впрямь, вырезана была из чистого белого дерева кукла. Стоит девочка в длинной одежде. Руки в рукава засунула, чтобы не замёрзли. Лицо тонкое, худое. Глаза большие. Голову в платочке склонила на левое плечо. И плечи чуток приподняла. Должно, тоже от холода.
Тут Евдоким в избу вошёл, и Авдюшка получил увесистую затрещину за своё нахальство.
— Пошто дерёшься?! — захныкал. — Вот скажу папане, он те задаст!
— Зачем трогаешь без спроса чужое? — сердито выговорил Евдоким. — Я деду скажу, он тебе ещё добавит, покрепче моего!
Вытер Авдюшка рукавом нос.
— Всё одно чужих детей бить не след! Своих колоти…
Нахмурился Евдоким, деревяшку за пазуху сунул. Подивился Собинка: взрослый мужик, а забавляется куклами-игрушками.
Скоро вылетела из головы Собинки резная фигурка. Хватало в те дни забот серьёзных, нешуточных.
Когда Евдоким собрался идти вместе со всеми, дед Михей заметил:
— Рановато тебе.
— Мочи нет сидеть в избе. Каждые руки на счету.
— От твоих толку пока мало…
— Может, голова сгодится…
— Только не спеши, — согласился дед Михей. — Мы вперёд пойдём. Тебя Собинка проводит.
На том поладили.
Медленно, с остановками и передышками шёл Евдоким. Рана на груди от ордынской сабли была глубокой. Ноги, растёртые колодками — видать, грязь попала, — гноились и лишь чуть начали подживать.
По дороге Евдоким крутил головой. Впервые в Москве. С любопытством всё разглядывал.
Собинка объяснял. Где какая слобода. Как называются речки и ручейки. Сколько ворот в крепостной кремлёвской стене и как их кличут.
Внутри Кремля подле Никольских ворот грудился народ, всадники. Головой выше других — окольничий Иван Васильевич Ощера. В дорогой одежде, при сабле. Подле — без шапки — дед Михей.
Оба разгорячены.
Поначалу Собинка не подумал худого. Дед редко кого посвящал в свои дела. Но приметил Собинка: не только над плотниками он ноне главный. Отдаёт приказы многим. Подходят к нему жители иных слобод, торговые люди. Знали деда Михея и слуги великого князя: мужик толковый, его другие слушаются охотно.
