Ковригин стоял растерянный. Панический пришел к нему страх или не панический, не имело значения.
"Чур меня! — пробормотал он и перекрестил бумагу, не сознавая, бессмысленен ли его жест или в нем есть необходимость.
"Сейчас мы посмотрим, какие это секретные, несгораемые чернила! — и он шагнул к газовой плите. Зажег конфорку и поднёс к огню записку Лоренцы. Пепел опал на эмалированный поддон плиты.
Совершенно лишняя дернулась мысль: это в книжках о революционерах чернила проступивших над огнём слов отчего-то именовались несгораемыми, а ведь было у них иное название…
Визитку же Ковригин сжигать неизвестно почему не стал. При этом обратил внимание на одно слово. Оно следовало сразу за именем с фамилией. Маркиза. Прежде его вроде бы не было. А впрочем, не все ли равно — было или не было. Маркиза, и пусть маркиза. В последние годы у нас в стране появилось много баронесс. Даже и среди баскетболисток. А вот с маркизами Ковригин не сталкивался. Хотя маркизу Лоренцу Шинэль удобнее было посчитать существом эфемерным. Но продолжать переписку с существом эфемерным нельзя было никоим образом. "Свечки, что ли, надо бы поставить где-то… — размышлял Ковригин. — Или заклинание, хоть бы и мысленное, сочинить на избавление от дирижабельных маркиз?.."
Но действия с бумагами Лоренцы, повторюсь, произошли после разговора с Дувакиным. А Ковригин с Петром Дмитриевичем успели ещё порассуждать по поводу Мнишек и Софьи и о том, какие погоды ждут москвичей в выходные дни. Естественно, верить прогнозёрам, больше болтавшим теперь о лекарствах, нежели о небесных явлениях и столбах давления, было дурным тоном, и всё же, по сведениям Дувакина, вся Москва в выходные решилась ехать в леса и сады. Вот пробки-то встанут…
Снова позвонил Дувакин.
— Грибы у вас есть? — спросил, хотя знал от Ковригина, что да, есть.
— Есть…
— Действительно, как им не быть, если тифлисские Мальбруки собираются в походы, — сказал Дувакин.
Ковригин молчал, подбирал слова, какие смягчили бы досаду Дувакина.
— Антонина собралась приехать в субботу утром, — сказал Ковригин.
— С детьми? — спросил Дувакин.
— В том-то и дело, что и без племянников, — выразил своё неудовольствие Ковригин.
— Одна?
— И не одна! А с кем, не сочла нужным сообщить! — воскликнул Ковригин.
Чуть было не добавил: "Если с мужиком, ещё куда бы ни шло, а то ведь возьмет да и припрётся с какой-нибудь бабой!" — но сообразил, что словами своими всерьёз расстроит приятеля.
— Меня Стоцкий зазывал к себе на яблоки и шашлыки. И грибами заманивал, — помолчав, произнёс Дувакин. — К нему, пожалуй, и съезжу. С ночёвкой…
