— Ха, мужиков не найти! Врешь, найдем! Найдем! Почему это финские заводчики находят? А мы не найдем? А? Это что!
Он внезапно остановился перед бригадой и крикнул им:
— Найдем ведь?
Липатов грузно завозился, стул под ним заскрипел. Кадюков опять взмок. Вспыхнувший Карпов до боли ударил себя по коленке, крикнул:
— Найдем! Только взяться!
— Правильно, рыжик! — хлопнул директор Карпова по плечу. — Должны найти!
Разбрасывая пышущие взгляды, бригадиры следом за директором выбежали во двор. Дворовая суетня, бегающие на цепях бревна разъединили их, и красноармейцы, ежеминутно отпрыгивая от вагонеток, раскатываемых бревен и перекидываемых досок, направились к белеющим на берегу реки штабелям пиленого стандарта.
— Вот это директор! — все еще захлебывался Карпов. — Этот нашему комиссару не уступит.
— Внутренний распорядок надо посмотреть, — сказал Кадюков. — Как у них тут, спросят ведь в эскадроне-то.
У штабелей их оглушил грохот хлопающих при сортировке досок, визг и скырлыканье ползущих на цепях бревен, крики сортировщиц и сортировщиков. Пахло смолой, свежераспиленной елью и лихорадкой работы. У бригадиров вскружились головы. Подчиняясь заводскому напряжению, они уже не шли, а бежали и остановились только в глухом переулке штабелей.
Белые, пахучие доски разбудили у Кадюкова приглушенный, ненасытный аппетит собственника.
— Доски-то! Эх! Вот бы!
— Брось, мужик! — ругнулся Липатов. — Тебе все «вот бы».
Кадюков с сожалением убрал руку с досок и перевел разговор на другое.
— А распорядок-то у них ничего.
— Как — «ничего»? А опилки, обрезки, горбыли, бревна по всему двору? Рази это порядок? — накинулся Карпов. Невольно копируя директора, он надул губы, будто на них желтые, обкуренные усы, поднял тоном выше: — Это что такое? А? Это что?
— Про это я ничего не говорю, — сдал Кадюков.
На сортировке Карпов петухом налетел на молодую работницу.
— Почему ходишь по доскам? Запачкаешь.
Работница приняла это за шутку, осклабилась.
— А ты что за указчик?
— Как то есть? Из-за тебя десять процентов Голландия забраковала. Это что?
Работница сошла с доски, подняла ее и, встряхнув, поставила к штабелю.
— Запиши, Липатыч. На собрании про это потом скажем. Вон еще доски в куче сбросаны, пачкаются, расколоть могут.
— Это брак, — ответил им на вопрос сортировщик. — Это за границу не пойдет.
— Мало ли что не пойдет! — шумел Карпов. — Если не пойдет, так, по-твоему, бросить надо? Пробросаишьси!
Ошеломленный наскоком, сортировщик не нашел, что ответить, и молча сам начал подбирать растерянные доски в кучу.
