У ворот дома она оглянулась на Николая, опять слабо улыбнувшись.
— Прощайте. Завтра вы не будете? Хорошо. Тогда там же, в три часа.
Ему хотелось поцеловать ее, и это, по-видимому, можно было, но он не мог. У него не хватало для этого силы, он увидел, что она не та Лиза, какою он представлял ее себе, и эта отчужденность мешала ему и отпугивала. С нестерпимой яростью узнавал он в той Лизе обыкновенную мещаночку.
На следующий день он отказался идти с Липатовым на завод, объяснив ему, что нога заныла и до обеда он ходить не в состоянии.
— Главное дело, речь как бы не пришлось говорить, — пожалел Липатов, — а так что же. Нога, она, конечно...
— В случае чего, я могу сказать маленько. В чем дело? — пообещал маленький Карпов. — Раз нога... Мы, мол, как таковые, не докладчики, вперед, мол, предупреждаем.
— Главное — начать, — добавил Кадюков. — В начине главное. А раз начал, там само пойдет, только уговориться раньше, насчет чего говорить.
— Ну пошли, — заторопил свою бригаду Липатов.
Хитрович проводил их до двери и облегченно вздохнул, когда они скрылись. Ему было стыдно перед красноармейцами. Когда он, пряча глаза, говорил Липатову, ему показалось, что тот усмехнулся и остальные посмотрели на него тоже недоверчиво.
Он едва дождался двух часов и ушел в сад.
Встретил Лизу на той же скамейке. Она весело улыбалась и шутила.
— Вы уже здесь? Знаете, я что придумала? Мы поедем в лодке на остров и там в монастырском саду купим у инвалидов яблок. Возражений нет? Пошли. Как ваша нога? Ничего? Я, знаете, вчера наговорила вам вздор, вы не сердитесь?
Она подхватила Хитровича, и он, едва успевая за нею, заторопился к озеру.
В лодке Лиза баловалась, плескала воду за воротник, сорвав фуражку, пугала Николая тем, что сейчас бросит в воду, и, сверкая своими зубами, беспрерывно смеялась. Он глупо улыбался ей, удивляясь переменам, которые так часто происходят с нею.
В саду они углубились в дальний угол, почти спускавшийся к воде, сели под раскинувшуюся березу. Она продолжала смеяться, дразнила яблоком, волнуя Николая своими прикосновениями.
— Хочешь вот этот ломтик — половину я, половину тебе?
Она отрезала хрустящее колесо яблока, взяла его наполовину в зубы и, задорно смеясь, отдавала другую половину ему. Он, почти не видя ее, чувствуя, как обливается жаром, потянулся к ней. Она, приближаясь, схватилась руками за его плечи и, слабо вскрикнув, упала на его колени.
— Какой ты большой и сильный!.. Милый... — прошептала она.
