— Слово для ответа предоставляется... — начал было Робей.
— Ты брось это, — перебил его Смоляк. — Поговорим пока так.
Хитрович косил глазами то на президиум, то на свои положенные на колени руки и не знал, что ответить.
— Ну, говори, — мягко предложил военком.
Николай глубоко вобрал в себя воздух, как будто боялся, что у него сейчас отнимут эту возможность.
— Фу-уф! — шумно выдохнул он, — Не знаю, товарищи.
— Ну как не знаешь? Тяжело работать, работа не нравится, хочешь демобилизоваться, расходятся политические взгляды или что-нибудь мешает личное, бытовое? Какие-нибудь причины, но все-таки есть?
Хитрович быстро перебрал предложенные причины, но не одну из них не выбрал.
— Не знаю, — мучительно выдохнул он. — Не знаю, товарищи. — Он подчеркнул это «товарищи», будто обращался к ним за снисхождением и помощью.
— Вот здесь все свои, — показал Ветров рукою. — Может, ты скажешь, как у тебя дела с этой... с медичкой. Если это, конечно, будет тебе не трудно, — заторопился он оговориться.
У Николая заколотилось в груди, будто ему внезапно зажали рот и нос, к ушам глухо приливали волны крови.
— Я с ней все кончил, — одними губами прошептал он.
— Может, другое что есть? — спросил Робей, сам краснея, будто дело с медичкой касалось и его.
— Не знаю... Ничего нет.
— Гм... — промычал Смоляк. — Тяжелый случай.
Ветров взглянул на Смоляка и, увидя на его лице сгущающиеся тени раздражения и недовольства, в свою очередь тоже усмехнулся. «Ага-а, тоже начинает разбирать? Мне, брат, это дело холку натерло. Год бьюсь, а все без толку».
— Тяжелый случай, — повторил Смоляк. — Тогда ты вот чего скажи: как дальше-то будем? Работать-то будешь или нет?
Хитрович смотрел на него, опустив губы, и молчал.
— У меня есть вопрос, — показал рукой Куров. — Вот какой: в бога он верит или нет?
— Нет... не верю.
— А в покойников, чтобы они воскресали?
Николай похолодел. Он знал, что Куров никому не говорил о его ночном приключении, и совсем не был подготовлен к тому, чтобы этот вопрос здесь подняли.
— Ну?
— Не верю, — деревянно пробормотал Хитрович.
— Тогда расскажи, как ты туда попал, зачем, кого и почему испугался?
Куров смотрел в упор. Изумительное спокойствие его, бесстрастие скуластого лица заставляли коробиться не таких, как Хитрович. Вот почему так похолодел Николай при взгляде Курова; он знал, что от этого парня не отобьешься ничем, он вывернет тебя в десять раз хуже, чем Ветров.
Хитрович в отчаянии посмотрел на Смоляка и Робея, но первый копался своими пальцами в косматой гриве, а второй сосредоточенно рассматривал карандаш, и, по-видимому, ни тот, ни другой защищать его от Курова не собирались.
