Я сразу же согласился пойти в больницу. И не столько воспоминания детства влекли меня, сколько образ чахоточной героини импонировал моему тогдашнему настроению. Хотя у меня, надо сказать, не было четкого представления о том, как выглядят туберкулезные больные. По дороге в больницу я уже думал о Тиё как о своей избраннице. Ее облик совершенно стерся в моей памяти, и я дал волю фантазии: мне так хотелось, чтобы Тиё оказалась красивой.
Тиё находилась в четырехместной палате. Она лежала головой к окну, на койке, стоявшей вдоль стены, слева от двери. Как ни странно, в палате не чувствовалось уюта, привычного для женского жилья. Одна холодная больничная белизна. На подоконнике стоял цветочный горшок с распустившейся геранью. Я невольно содрогнулся: пунцовые лепестки казались обагренными кровью.
Когда мы вошли в комнату, Тиё слегка повернула голову и внимательно, изучающе оглядела нас. Мягкая линия подбородка… На бледном лице, обрамленном разметавшимися черными волосами, горели огромные, широко раскрытые глаза. Хороша! — с восхищением подумал я.
Похоже, что Тиё сразу узнала мою мать. Девушка медленно приподнялась и села в постели. Она машинально дотронулась рукой до шеи, потом провела ею по своим длинным волосам и застыла в ожидании. На ней было пестрое летнее кимоно с темно-синими цветами по белому полю. Хрупкая девичья фигурка напоминала тоненький стебелек, притихший перед порывом ветра.
Ласково заговорив с Тиё, мать подошла к ней. Девушка приветливо улыбнулась. Очевидно, за эти десять с лишним лет им все-таки довелось несколько раз повидаться. Мать сразу же представила меня:
— Это наш Тоси. Ты помнишь его? Вы частенько играли вместе.
Я продолжал стоять поодаль. Меня как-то сковывала студенческая форма. Тиё безучастно посмотрела в мою сторону и тотчас же отвела взгляд, будто там никого не было.
— Я помню, — произнесла она, чуть помедлив. Слабый, едва уловимый голосок прозвучал безо всякого выражения. Тем не менее ответ Тиё тронул меня. Я слегка поклонился, но девушка даже не обратила на это внимания. Однако я нисколько не обиделся. Достаточно и того, что она помнит. Преисполненный признательности, я стал торопливо перебирать в памяти эпизоды детства, но тщетно: образ Тиё не всплывал.
В тот день я вышел из ее палаты, так и не произнеся ни слова. Мне не удалось вспомнить Тиё-девочку, но зато я обрел Тиё в ее новом облике. Она оказалась гораздо красивее, чем рисовалась мне в моих туманных грезах. Эта мягкая линия подбородка, тоненькая беспомощная фигурка, закутанная в узорчатое кимоно… Образ Тиё запал мне в сердце. Я надеялся, что память о встрече с ней послужит мне поддержкой в тот час, когда я должен буду отправиться на эту безжалостную войну.
