Занятия начинались в половине шестого вечера, но он выходил из дома часа в три и, шатаясь от слабости, бродил по городу. Осеннее солнце тихо погружалось за горизонт, и каждый миг погружения трогал его до слез. Но сухое дерево, видневшееся из окна аудитории на закате, месяц, повисший в облаках, занесенных ветром на край неба, огонек, приветливо мигавший в вечерней дымке, — все, такое обычное, утешало его. Душа его постоянно требовала утешения. Однажды он решил сходить в музей Уэно, но музей оказался закрытым, и он машинально направился на улицу. На каменной ступени поперек лестницы спала женщина, прижимая к себе ребенка.
Может быть, оттого, что в окно у его изголовья задувал ветер, напоенный изморосью, на жесткой постели по утрам сердце его разрывалось от тоски по родине. Он часто представлял себе высокое прозрачное небо и снежные вершины гор на его фоне. И вспоминалась картина Сегантини,[31] виденная когда-то давно. Наверно, он смог бы снова увидеть ее в Курасики. И ему нестерпимо захотелось побывать у младшей сестры, живущей в Курасики. Из всех родственников только ее дом, к счастью, не сгорел.
Из Хиросимы писали, что в доме, построенном на пепелище, еще не установлены двери, сёдзи и фусума, но в конце года туда можно будет уже вселиться. Он и сам в последнее время подумывал, как бы съездить на родину. Достал из корзины теплое кимоно, решив продать его, чтобы возместить расходы на дорогу. Но тут в газете появилось сообщение о сокращении количества поездов в связи с нехваткой угля. Да и газета вышла в половину формата. Опять возникло препятствие на его пути. Сообщение о том, что сокращается количество поездов, повергло людей в ужас. Но он все равно решил ехать и встал в очередь за билетом в транспортной конторе еще до рассвета. Потом шесть часов ждал поезда на платформе.
…Когда рассвело после душной ночи, за окном уже была видна чистая вода и зеленые горные хребты. Он вышел на станции Курасики и жадно вдохнул свежий воздух, будто впервые оказался в тихом городке. Дом сестры находился неподалеку от станции. Он сел в гостиной на татами и почувствовал несказанное блаженство. С изумлением глядел на самый обыкновенный сад с соснами и камнями, поросшими мхом. Племянница сильно вытянулась с тех пор, как он ее видел. Она училась в третьем классе начальной школы, но в своих хлопчатобумажных штанишках выглядела милой девочкой-подростком, ученицей старших классов. «Вот и праздник пришел долгожданный, вместе встретим его…» — пела племянница со своей младшей сестренкой, ходившей в детский сад.
