В спальню вошел хмурый, как туча, Федот в сопровождении двух стрельцов, замер в дверях.
— Ну, чего глазенки выпучил? — набросился на него глава боярской думы. — Вяжи супостата!
— Без приказа царя-батюшки… — с сомнением покачал головой Федот, — …правов таких не имею. Чай, не смерд передо мной. Царский сплетник. Боярство вчера получил.
— Слушайте, — поморщился Виталик, — я что-то не пойму. Царь-батюшка на продолжение банкета меня требует? Так на хрена было столько гонцов засылать? Одного выше крыши. И вообще, передайте ему, что больше не пойду. У меня от его пьянок уже башка трещит. Так и посинеть недолго.
— Все слышали? — еще больше обрадовался Буйский. — Свидетелями будете, как он непочтительно о царе-батюшке-то. А на пузе у него что? Видали? Пистоли огненного боя! Вот помяните мое слово: это он на царя-батюшку, кормильца нашего, злоумышлял. Он, изверг! Больше некому! А одежа на ём какая? Разбойник! Чисто разбойник! Царь-батюшка по доброте душевной должность ему государеву дал, саном боярским облагодетельствовал, а он…
Буйский замахнулся на юношу своим посохом и улетел, сшибая бояр, толпившихся за его спиной, сметенный мощным ударом ноги царского сплетника. Каким бы мутным Виталик ни был поутру, но профессиональные навыки не пропьешь. Тело само сработало за него чисто автоматически, и, хотя он бил из положения сидя, удар получился на славу.
— Слышь, ты, боярская морда, — прорычал Виталик, поднимаясь с кровати. — Полегче на поворотах. В следующий раз за такие поклепы не в брюхо бить буду, а в рожу. А бью я так, что зубы вместе с челюстью наружу выношу. Если не веришь, могу продемонстрировать.
— Тать!!! Я же говорил: тать! — верещал Буйский, ворочаясь на полу. — Федот, взять его!
— Когда бояре дерутся, холопам лучше в сторонке постоять, — закатил глазки в потолок сотник.
— Неправильно излагаешь, — дыхнул на него крутым перегаром царский сплетник. — Когда бояре дерутся, у холопов чубы трещат. Господи! Как же трещит башка. И ваще, чего вы ко мне в такую рань пристали? Видите, у человека мигрень. Ему срочно похмелиться надо.
— На, — сдернула с подоконника жбан с рассолом Янка и сунула его в руки страдальцу, — похмеляйся! Да в себя скорее приходи! Не видишь, что ли? Дело против тебя серьезное затевается.
— Федот, — поднялся с пола Буйский, — ежели ты его сейчас не заарестуешь, сам на плаху пойдешь! По закону, в отсутствие царя-батюшки, пока царевич в возраст не войдет, от его имени глава боярской думы правит!
