Братья, поговорив между собой, решили старуху ту изничтожить. Решив этак, оставили на следующий день с девицею слепого скорохода. Забрался он на печь, сидит там тихонько. В скором времени заявляется та старуха и сразу скорохода на печи замечает: «А, — говорит, — ты меня поймать хотел?» После чего стаскивает слепого с печи, руки-ноги ему своими волосами вяжет и пьёт кровь вдосталь из бедной девицы. Потом уходит.
На другой день оставляют возле девицы безрукого. И безрукого одолев, волосами повязав, напивается старуха крови, уходит.
На третий день остаётся с девицею сам Тан-батыр, Говорит девице:
— Я под нарами спрячусь, и если старуха спросит, кто сегодня остался, ты ей скажи, никто, мол, не остался, тебя испугались и вовсе домой не придут. А когда она к тебе присосётся, ты её волосы спусти в щель под нары, ко мне.
Вот заявляется старуха и, нимало не беспокоясь, к девице приникает: начинает кровь сосать. Девица старухины космы в щель опускает, под нары. Тан-батыр, привязав те космы под нарами к поперечной балке, вылезает наружу и — ну старуху лупцевать! В это время товарищи его возвращаются. Безрукий начинает старуху пинать, а слепой колотит обеими руками куда попало. Старуха, конечно, от такого битья совсем из строя выходит. Взмолилась не своим голосом:
— Не бейте, — говорит, — слепого зрячим, увечных здоровыми сделаю.
Взяли они со старухи клятву. Поклялась старуха, и первым делом дали ей проглотить девицу. Проглотила старуха девицу и обратно выплюнула: красивее прежнего Девица стала, здорова и румяна. Потом дали старухе слепого проглотить. И слепой обратно зрячим появился, рад-радёшенек. После чего проглотила старуха безрукого и выплюнула с обеими руками. Ладно. Тан-батыр говорит:
— Смотрите, будьте настороже, проглотить-то она меня проглотит, да обратно не выплюнет. Ну, пока меня не вернёт, и вы её не отпускайте.
И проглотила та ведьма самого Тан-батыра. Ждут, ждут, когда она его обратно выплюнет— не выплёвывает старуха, да и только! И бить её пытались, не помогает. После чего выхватывает прозревший батыр свою саблю и начинает рубить старуху. Изрубил в мелкие кусочки, а Тан-батыра нет нигде. Смотрят, одного большого пальца от той старухи не хватает. Начинают искать по дому, глядь, а палец-то по дороге к старухиному дому улепётывает. Поймали, вспороли — тут и Тан-батыр выскочил, здоровее да пригожее прежнего. Обрадовались все, конечно. Несколько дней вместе пожили, но затем решили каждый в свои родные места податься, Тан-батыр говорит:
