— Тебе эта вещь знакома?
— Слава костям и черепам, только по одной старой книге. Я-то, признаться думал, что это побасенка.
Ильм озадаченно посмотрел на наставника.
— Хонв, что это за вещица?
— Читал бы ты книжки на досуге, а не мечом махал, может быть, это лихо тебя бы и стороной миновало. Впрочем, книга эта сгорела полтора столетия назад вместе с одним не очень крепким деревянным замком на Западе. Я последний кто держал ее в руках. Там еще был значок такой на последней странице, означающий, что она существует в единственном экземпляре… И рисунок там был точно повторяющий этот орнамент. Такое забыть нельзя. Чем дольше смотришь, тем страшнее становиться.
Ильм зябко передернул плечами и весь подобрался. Если сам Хонв говорит такие вещи…
— В чем беда-то?
— Беда в проклятии. В книге просто было предостережение. Предметы с таким рисунком ни в коем случае не брать в руки. Иначе случиться беда.
— А если я его выкину?
— Это ничего не изменит. Проклят каждый, кто держал это в руках. Так что этот день не слишком удачный в твоей жизни.
— Что со мной будет?
— Не знаю, Ильм, — Хонв постучал трубкой о каминную решетку, вытрясая пепел, — там было описано несколько случаев. Не знаю, правда, можно ли им верить. Кто-то погибал сразу, кто-то спустя короткое время, кто-то через годы. Смерть всегда была связана с абсурдно изворачивающейся судьбой.
— Ну что за напасть, — Ильм с досадой потер ладонью лицо, — не одно, так другое. Хоть что-то хорошее там было написано?
— Это как посмотреть. От проклятия избавиться лишь тот, кто вернет свою находку на положенное ей место.
— Отлично! И где же мне его искать?
— Не знаю, но могу дать один совет. Будешь в Турове, загляни к гномам. Они свои предания хранят гораздо более бережно, нежели мы. Если конечно раньше ноги не протянешь.
— Я о смерти думать не буду. Что будет, то и будет. Можно мне у тебя заночевать?
— Да, но утром уезжай.
— Боишься?
— Опасаюсь. Одно дело листать старую книгу и хихикать над дремучими сказками, и совсем другое однажды увидеть материальное подтверждение книжных строк.
— Олаф год ее хранил.
— Ну и что? Повторяю, всем свое время. Жалко его, хороший мужик.
— А меня?
— У тебя везение. Может, и обыграешь судьбу. А пока сходи-ка за водой, и дрова доруби. Нечего кресло мне просиживать.
— Слушай, наставник, а чего ты так на меня странно смотришь? Что-то уже не так? Уже того… Проклятие, да?
— Смотрю, как смотрю. Совершенно обычно. Не обращай внимания, старческий маразм. Иди уже, горе мое.
