— То же, что и прежде! — Энди недоуменно пожала плечами и отошла от стены, опустив голову и вытирая ладони грязной тряпкой. Больше всего в эту минуту ей хотелось оглянуться и убедиться, что надписи стали неразличимыми, но это только привлекло бы к ним внимание сестры. Своей настырностью Натали не уступала питбулю. — Ты не прихватила рогалики с корицей? — Энди кивнула на белый пакет, лежащий в открытом дипломате Натали. — Сегодня утром я только выпила кофе и теперь умираю от голода, — добавила она, надеясь втянуть сестру в спор о значении плотного завтрака. Натали была на три года моложе Энди, но никогда не упускала случая прочесть сестре материнское наставление. — Я не успела ничего приготовить.
Натали вытащила пакет из дипломата и бросила его сестре.
— Это не рогалики, а обезжиренные булочки из муки с отрубями. Но так и быть, угощайся! — предложила она и шагнула поближе к стене, вглядываясь в размытые буквы. Энди вскрыла пакет, делая вид, что в данную минуту ее заботит лишь пустота в желудке. Впрочем, она и вправду проголодалась. Кроме того, с полным ртом ей вряд ли удастся ответить на расспросы, которые наверняка начнутся, не пройдет и пары минут.
Натали пристально разглядывала стену, пытаясь прочесть то, что было там написано. Задача была не из легких, и она обернулась к сестре, взглядом прося помощи, но Энди продолжала невозмутимо жевать.
— Должно быть, опять намеки на твою сексуальную ориентацию? — осведомилась Натали.
Энди снова попыталась переменить тему.
— Как дела у папы и детей? — спросила она.
Двое младших детей Энди проводили лето у своего деда, на Лосином озере в северной части Миннесоты. Ее старший сын, Кайл, находился в Лос-Анджелесе у своего отца и мачехи номер два — первая мачеха, бывшая секретарша, продержалась в этой роли недолго.
— Еще не просятся домой?
— Ничуть. Эмили влюбилась в мальчика, который продает наживку на причале, и пристрастилась к рыбалке. — Натали ободряюще взглянула на сестру. — Беспокоиться пока не о чем. Ему пятнадцать лет, и он даже не замечает ее.
— Слава Богу, — пробормотала Энди. Эмили было всего двенадцать.
— Кристофер учится кататься на виндсерфере. Оба передают тебе привет. — Натали поправила очки на носу и подступила поближе к стене, продолжая бормотать себе под нос.
— А папа? — продолжала расспросы Энди. — Как у него дела?
— К счастью, как обычно. Он считает, что уровень преступности в Миннеаполисе значительно вырос с тех пор, как он вышел в отставку. — Снисходительная улыбка тронула губы Натали, но тут же ее пухлые губы недовольно поджались. — Здесь написано «сука», — бесстрастно выговорила она, протянула руку и коснулась размазанных букв. — «Берегись, сука!» — безошибочно угадала она и прищурилась, глядя на сестру: — По-моему, это уже угроза.
