– Это уже не смешно, – едва придя в себя от такой бесцеремонности, сказала Сара. – Флинн, немедленно прекрати! Не будь идиотом.
– В Ирландии это слово произносят иначе, но основной смысл я все же уловил, – усмехнулся он, затем вытянул свои длинные ноги и заложил руки за голову – этакая пантера с зелеными глазами, заявляющая свои права на принадлежащую ей территорию.
И это в ее доме и на ее диване!
Сара не шелохнулась, боясь задеть его ненароком.
Время шло. Тишину гостиной нарушало лишь их дыхание и мурлыканье свернувшегося клубочком кота. Саре стало жарко. И не только от тепла Сида, но и при мысли о том, что бедро Флинна находится всего в нескольких дюймах от ее ног.
Тело затекло от неудобной позы. Сид доставлял дополнительные неудобства, но Сара не спешила его согнать, потому что тогда молчание стало бы совсем невыносимым.
Флинн сладко зевнул и поерзал, устраиваясь с наибольшим комфортом.
– Если я вдруг усну и нечаянно тебя коснусь, это будет сделано без малейшего умысла с моей стороны, – проинформировал он ее.
– Иди наверх.
– Без тебя я никуда не пойду.
Сара попыталась воззвать к его здравому смыслу:
– Флинн, ты ведь не можешь не понимать, что это не только смешно, а просто нелепо.
– Согласен, потому что наверху стоит удобная кровать, и от некоего лица требуется всего лишь проявить капельку благоразумия и использовать эту кровать по назначению.
– Лица – в единственном числе, – подчеркнула Сара.
– Ну да. Разве я сказал по-другому? – Его голос звучал обманчиво невинно. Флинн протянул руку и почесал Сида за ушами, не касаясь ее. – Ну а тебе, кот, нравятся кровати?
Сид замурлыкал еще громче. В эту секунду луна, вышедшая из-за туч, осветила хищный профиль Флинна и тонкий шрам на подбородке, которого не было видно в спальне, когда он спал.
– Еще одна пуля? – спросила Сара, прежде чем успела прикусить язык.
Не отрывая взгляда от Сида, но словно зная, куда она смотрит, Флинн кивнул.
– На память. Кстати, если бы мне тогда немножко не повезло, ты бы сейчас меня не лицезрела.
Он сказал это легко, почти небрежно, но Сару вдруг пронзил страх. Она ведь даже не имеет ни малейшего понятия, чем он занимался и через что ему пришлось пройти. Но у нее в голове не укладывалось, что можно стрелять в журналистов, пишущих о светских новостях и сплетнях.
– Неужели было так уж необходимо рисковать свой жизнью? – стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила она.
– Я был молод, глуп и считал себя неуязвимым. – Его взгляд теперь был устремлен в темноту. – А еще я должен был доказать, что могу.
