- Ужас, кошмар... - Зубы лязгают о стакан с водой. - Думала, приличный мальчик...
- А он?
- Извращенец! Такое, девочки, мне предложил... Когда жестами и междометиями Примакова объяснила, в чем дело, обе дуры тоже закричали, какой кошмар. При этом всем по 18-19. Я засмеялась, они обиделись.
- По-твоему это нормально?
- Вполне.
- А тебе такое предлагали?
Я вспомнила Жориса из XVI-го округа:
- Раз было.
- В Париже?
-Да.
- Какой кошмар... А ты?
- Сделала, как просил.
- Но это же извращение?
- Нет.
- А что же?
- Это, - говорю им, - петтинг.
Такого слова они не знают. У нас называется "онанизм". И это у нас извращение... Смотрели на меня при этом с таким ужасом, что я пожалела о своей сексуальной откровенности. И разозлилась. Не столько на этот инфантилизм, сколько на подлое лицемерие.
- О'кей... Обнимаетесь, целуетесь. Нормально?
- Нормально...
- Доводите, - говорю, - партнеров до эрекции, себя до мокрых трусов.
- Почему мокрых?
- Ладно... А что потом?
Они с гордостью:
- Девушки отдаются только до пояса. Сверху!
- А что такое blue balls*, не знаете? С его стороны вполне нормально попросить руку. Как минимум.
Всеобщее отвращение.
* "Синие яйца" (ам. арго)
- Взять это в руку? Ф-фу!
- К себе же прикасаетесь?
Все в крик:
- С ума сошла? Конечно, нет! Как в голову могло прийти?..
Ets.
После этого ворочались в постелях. Потом Примакова:
- Инеc, а ты еще девушка?
- Нет, конечно.
- Почему это "конечно"? Мы, например, все девушки.
- Сочувствую. В этом возрасте вредно.
Они испугались:
- Почему?
- Паутина заводится.
- Нет, серьезно?
В Париже я представляла себе все. Кроме того, что в 19 лет попаду в детский сад.
Свитер я обратно не взяла. Примакова на этой "стрелке" прожгла его сигаретой.
Мой первый советский. Юра. Пригласил на танец, а потом пропал, смутившись от своей эрекции. На следующий день я нашла его комнату. Постучалась, вошла. Юра спал. Во сне он показался мне еще красивей. Я села рядом. Через полчаса он мне разонравился. Настолько, что, уходя, я боялась, что он проснется. Что тогда делать?
Он не проснулся.
* * *
На дипломный семестр Инес Ортега переехала в город. Человек из Испанского центра открыл ей комнату московского испанца, который находился в долгосрочной командировке в Латинской Америке.
Она оказалась в рабочем районе. В коммуналке - с соседями. Один из них сначала называл ее жидовкой и угрожал топором. Но, узнав, что она испанка, вспомнил лозунг "Но пассаран" и стал приглашать на пиво. Он показал ей справку, где был написан его инвалидный диагноз: "Полное затмение центральной нервной системы". Он делал клетки и продавал их на Птичьем рынке.
