Александр сел.
- Но ты же с Полой - и ничего.
Иванов убрал глаза.
- С пальцем не сравнивай. Пола - соц. И она уже в прошлом.
- То есть?
- Штатника себе нашла. Зубы вставные, но USA. А я, м...к, остался без усов.
- Вырастут. И впереди еще сто стран.
- Если даже Польша такая развитая, то я просто, друг, не знаю. Не вернуться ли в свои пределы? Кстати, и тебе советую.
Александр улыбнулся.
- Я понимаю, у самого итальянка была... - Иванов вздохнул. Апостериори, я на твоем бы месте знаешь, что сделал бы сейчас? Трахнул кого-нибудь из наших. Для равновесия.
- Было б чем.
- Смотри. Главное, во всяком случае, чтоб без любви. А то она ф-фью, ладонью он изобразил взлет самолета. - А ты останешься. Но не таким, как прежде. На краю.
В соответствии со своими установками Александр ответил, что ищет в этой жизни именно и только этого:
- Я всегда на краю.
- Когда-нибудь сорваться можно... Между прочим. Дружок твой экзистенциальный - помнишь, первый курс? Альберт Латузко?
- Ну?
- Приказом по факультету восстановлен. Только теперь с ним дела лучше не иметь.
- Почему?
- Говорят, видели его - держись за стену... В погонах голубых. Метаморфозы, да?
По пути вниз в кабину вскочил знакомый араб. Несмотря на свой дефект висюльку на веке, он пользовался здесь успехом. "Надо было парижанку мне искать в Москве, а не в Париже. Поздравляю". - "О чем ты?"
Веко с висюлькой ему подмигнуло.
"Когда уезжаете?"
Под резонанс центральной зоны Александра повело. Это было на самом оживленном маршруте через университет. Он обогнал колонну и, скрывшись из виду, припал скулой к шлифованному граниту. Холодный пот смочил виски. Он представил над собой всю тяжесть сталинского здания - его стошнило. Но натощак от спазмов в поле зрения моталась только нитка слюны.
- Что с тобой?
За плечо его взяла знакомая с журфака. К груди она прижимала банку венгерского лечо. Сорвав нитку, он вытер пальцы о колонну. Это была рослая блондинка с синими глазами и маленьким ртом. Под белой юбкой, как помнилось ему, все было без затей - пресно, но просто.
- Алена, - сказал он. - А давай поженимся?
В конце прошлого года, отправив свою любовь в провинцию, Александр вернулся в общежи-тие и среди прочего попробовал воскреснуть посредством спорта. В новогоднюю ночь, обежав по периметру весь университет, он обмяк на поручнях в лифте, куда успела ввалиться целая толпа ночных конькобежцев.
К нему придавило девушку. Спортивные брюки в обтяжку были гладкие, как атлас. Высокая и статная, к груди она прижимала при этом пару хорошо отточенных коньков. Отдавая себе отчет в том, что она способна размозжить ему череп, Александр высвободил руку и огладил атласный зад. Никакой реакции. Отморозила, что ли? Но на табло вспыхнул очередной этаж, и зад вдруг повернулся, предоставляя его ладони возможность соскользнуть в промежность. Это было столь неожиданно, что он отдернул руку. От этажа к этажу лифт пустел, но вместо того, чтобы сделать шаг вперед, конькобежица все так же лежала на Александре. К 16-му они остались вдвоем. Толкнувшись, она выпрямилась. Он вышел следом. Не оглядываясь, но, конечно, слыша его шаги за спиной, она стащила вязаную шапочку, тряхнула русой головой. Жила она не здесь, а на 15-м, где, как на нечетном, лифт не останавливался. Он свернул за ней во тьму лестницы, скользя ладонью по перилам, спустился двумя маршами (вступив при этом в пьяную блевотину) и в коридоре увидел, что она входит в блок.
