Судзуки достал из кармана пиджака увеличенную фотографию, на которой был изображен мужчина в профиль. У него было открытое лицо с мягкими чертами. Улла задумчиво покачала головой.
— Никогда не встречала его до этой злополучной ночи, — сказала она.
— Мужчина лет сорока, атлетического сложения, мускулистый…
— Нет.
— Не забудьте, что он проявлял больший интерес к вашим собакам, чем к вам.
Девушка насупилась.
— Я уже три недели не выводила собак, — объяснила она.
Внезапно Улла вскрикнула:
— Погодите, погодите!
Она вырвала фото из рук японца и стала пристально в него всматриваться.
— Нет, — вздохнула она, — это невозможно.
— Что невозможно?
— Что это тот самый старик, добрый дедушка.
— Какой еще дедушка?
— Дедушка с бородкой, который ненавязчиво пытался за мной ухаживать в прошлом месяце. Каждый день я встречала его на своем пути. Он гулял с внуком, очаровательным мальчуганом. Мальчик дарил мне букетики полевых цветов. Я оценивала это как высший знак внимания.
— Полагаю, когда вы нюхали цветы, дед в это время кормил ваших собак.
— Действительно. Он давал им сосиски. Но это был седобородый старик, в толстых очках и с брюшком.
— Бороду можно наклеить и подкрасить, живот подложить, глаза спрятать за очками. Как он был одет?
— На нем была тирольская шапочка с кисточками, темно — серый костюм, желтые очки.
Пока Улла описывала портрет старика, японец дорисовывал эти детали карандашом на фотографии. Результат оказался столь потрясающим, что девушка даже воскликнула:
— Это он, никаких сомнений!
Если бы она знала, к каким драматическим последствиям приведут ее слова, она бы не произнесла их.
— Следовательно, — сказал японец, — если бы этому человеку операция удалась, то вы бы никогда не подумали, что он злоумышленник.
— Никогда!
— Теперь понятно, зачем ему понадобился ваш номер телефона. Он просто проверял, дома ли вы или ушли на прогулку. Вы имеете представление о том, где он живет?
— Никакого. Но мальчика знали в бакалейной лавке, где я ему как — то покупала конфеты.
— С этого я и начну свое расследование, — решил Судзуки вставая.
В этот момент в салоне появилась насупленная Лиззи. Она не ответила японцу, когда он с ней попрощался. Как только дверь за ним закрылась, она разрыдалась и бросилась на шею своей подруге.
— Ты чудовище, — выговаривала она ей сквозь икоту. — Ты хочешь, чтобы я умерла от огорчения.
— Ты бы гораздо меньше огорчалась, — ответила Улла, — если бы не подглядывала в замочную скважину.
