Когда он смотрел сквозь прутья решетки, то представлял себе ангела смерти, прятавшегося под надгробными камнями. Для ребенка его возраста мысль о смерти была непостижимой, но он мог представить себе ангела. Когда старый Джелле, могильщик, широко распахивал калитку, юный Декок никогда не рисковал заходить за этот символический и реальный портал: что-то удерживало его. Он так и не рискнул сделать решающего шага за калитку. И на этот раз дежавю заставило его помедлить.
Фледдер не понял, почему они задержались. Он прошел мимо своего напарника и толкнул правую половину калитки. Как и в первый раз, она не была заперта. Скрип петель возвестил об их прибытии. Полицейские закрыли за собой калитку и осторожно пошли по дорожке. Мрачную тишину нарушал только хруст гравия под их ботинками.
Слева на лужайке валялись несколько дохлых гусей. Их стащили в одну кучу. На траве все еще были видны следы того, как их волокли. Птицы, довольно противные при жизни, сейчас выглядели жалко.
Декок склонился над птицей, лежащей немного поодаль от общей кучи, и тщательно осмотрел труп. Он не нашел никаких признаков, указывающих на причину гибели. Никаких следов насилия, ран, свернутой шеи.
Старый садовник все в тех же сабо подошел поближе. Палкой показал на гусей:
— Отравлены.
Декок выпрямился и кивнул.
— Похоже на то, — согласился он.
Старик склонил голову набок:
— Я просто собрал их всех в кучу. Я не знал, что вы будете делать.
— Я хочу, чтобы их вскрыли. Надо узнать, чем их отравили.
Старик зло улыбнулся:
— Стрихнином.
Декок спокойно взглянул на него:
— Откуда вы знаете?
Старик снова воспользовался своей палкой, чтобы показать в сторону сарая.
— Моих запасов стрихнина сильно поубавилось. Наверное, кто-то смешал его с кормом.
— Что-нибудь осталось?
— Корма?
— Да.
— Нет, я вымыл все миски.
Декок долго смотрел на мертвых птиц.
— Кто мог это сделать? — сердито спросил он.
Садовник слегка пожал плечами:
— Тот, кто это сделал, забыл оставить свою визитку.
Декок внезапно повернулся лицом к садовнику. С близкого расстояния он уставился тяжелым взглядом из-под бровей прямо ему в глаза:
— Это ты сделал, Виллем?
Старик не отвел взгляда. Сказал спокойно:
— Нет, это не я.
Внезапно его нижняя губа задрожала.
— Вы знаете, гуси не входят в число моих друзей. — Его тон был печальным. — Они для садовника настоящая катастрофа. — Он повернул голову в сторону большого дома: — Но если они были ей нужны… вы понимаете… Я же ее раб. Делаю то, что мне велят, вот и все.
