Марш на броне «тридцатьчетверок» — совсем не то, что на своих двоих. Рев моторов, мощь и скорость вызывают такой азарт, что аж внутри зудит. Кажется, на кураже любую оборону противника прорвать по плечу. И просто — порвать, как тузик грелку, любого, кому взбредет в голову нелепая мысль — встать на пути танкового отделения и штрафников, облепивших машины, упершихся ногами в топливные баки, вцепившихся руками в башни, как в гривы лихих, необузданных коней.
Угловатые крыши Сокаля уже проступили на западной линии горизонта. Бойцы стремительно продвигались туда вслед за солнцем, поднимавшимся с востока. Но потом город исчез за пригорками и оврагами. Ландшафт стал меняться. Канавы и ямы с журчащими по их дну ручейками делались все глубже. Езда превращалась в подобие катания на качелях, удерживаться на броне становилось все труднее и труднее.
Во время очередного подъема внезапный шквальный огонь ударил по танкам, с ходу сметя двоих бойцов обратно на дно оврага.
— На землю! Спешиться! На землю! — стремясь перекричать рев моторов, изо всех сил закричал Аникин. Бойцы, как горох, посыпались в высокую траву.
Прямо перед ними, метрах в пяти, начинался еще один овраг. Андрей, скатившись с танковой брони, по инерции подбежал к его краю. Отвесный обрыв, метра в три высотой, рушил все надежды с ходу пройти «тридцатьчетверкам» этот участок. За оврагом начинался пологий подъем, с вершины которого по ним и били фашисты.
— Занимаем позиции и с ходу — огонь! — на бегу кричал Андрей, двигаясь вдоль занятой ими обороны. Среди беспорядочной трескотни автоматов выделялось методичное «та-та-та» пулемета. Аникин почти сразу засек прорезь бетонной амбразуры, из которой вырывалось бледное пламя. Один из танков ответил стрельбой своего курсового пулемета.
В это время на высоте раздался хлопок, и воздух прочертила извилистая струя белого дыма. Граната, пущенная из фаустпатрона, с глухим металлическим звоном ударилась о башню замершего в центре танка и по касательной отлетела метров на пятьдесят в сторону, разорвавшись где-то в глубине оврага. Тут машины как на ладони, рано или поздно их подожгут, из гранатометов или противотанковых ружей. Им надо было срочно уходить и искать другие пути подступа к высоте.
Аникин подбежал к танку командира отделения, жестами и криком объясняя механику, что они здесь не пройдут, что впереди слишком крутой и глубокий овраг. Пули щелкали по броне вокруг Андрея, но он словно не замечал их. Механик, видимо, попался сообразительный. Вскоре моторы всех трех машин взревели с новой силой. И разведгруппе нельзя было терять ни минуты. Пока еще не остыл тот самый кураж стремительного наступательного марша, можно было с наскока попытаться взять эту высоту, неожиданно преградившую путь к Сокалю.
