РУКОСУЕВ. А… Учитель, что ли? Ладно тебе, с какого пути? Сама говорила: ничего у них не было.
КСЕНИЯ. Именно что учитель. И учил бы. А то — литературные четверги…
РУКОСУЕВ. Ксюш, да при чем тут… Верочка ведь, ты извини, всегда была у тебя не такая какая-то. Ладно бы только папашу своего недоделанного жалела… Так ведь всех подряд несчастненьких. Помнишь, нищего притащила с улицы?
КСЕНИЯ. Так это она еще ребенком была.
РУКОСУЕВ. А учителя брось. Скучно тебе, ты и маешься. Он, говорят, ничего. Вон, у Паши дочка, как ее? Нормальная девчонка, между прочим, не красится. Успокойся, Ксюш, перемелется все, время лечит.
Пауза.
КСЕНИЯ. Теперь меня послушай, Егор. Чужой человек у нас в городе. Враг — не враг, но вообще-то враг. Или кто-то использует ситуацию. Бумаги пишет твой учитель, будьте-нате. И про тебя… Хочешь почитать? Я принесу…
РУКОСУЕВ. Ладно, сиди…
КСЕНИЯ. Земля им, твоя, кстати сказать, приглянулась.
РУКОСУЕВ (неожиданно активно). Земля?! Кому?!
КСЕНИЯ. Кому-кому… Чужие люди приходят в наш дом, Егорушка. Чужие люди!
РУКОСУЕВ. Ксения, запомни: всякий, кто замахивается на нашу… эту… (задумывается) ну, короче, ты поняла… получит… по заслугам! (Бьет по журнальному столику.) Мы с тобой, наши, будем говорить, отцы, деды землю отстояли! От немцев! От французов! (Думает.) От поляков!
КСЕНИЯ. Ну-ну, тише, тише, вредно тебе волноваться…
РУКОСУЕВ. Будем говорить так, Ксения Николаевна. Если ты что-то такое чувствуешь — доверяй своему сердцу.
КСЕНИЯ. Вот и Паша сказал: решение готовь.
РУКОСУЕВ. Сделаем решение, Ксюша, все оформим как надо, не переживай!
КСЕНИЯ. Смелый ты, Егор Саввич, ох… С ними поосторожней надо: знают, что делают. Вон что со страной сделали!
РУКОСУЕВ. Повторяю: всякий, кто замахивается… (Снова поднимает руку для удара по столу.)
КСЕНИЯ. Ну-ну, успокойся, Егорушка… Горячий какой! (Распускает пучок на голове, у нее красивые длинные волосы.) Вот, поделилась, и легче стало. Бери гитару!
РУКОСУЕВ. Спой эту… «Куда они там все запропастились…»
Ксения кивает, улыбается, поет, подражая певице Пугачевой: «Уж сколько их упало в эту бездну, разверстую вдали!..» Рукосуев ей аккомпанирует. Пропуская несколько куплетов, Ксения допевает до конца: «Послушайте! Еще меня любите за то, что я умру». Рукосуев трогает струны, грустит.
РУКОСУЕВ. Я, Ксюш, тоже о смерти стал думать… Птички две желтенькие утром сегодня залетели. Плохая примета, к покойнику. Выпустил… Боюсь…
КСЕНИЯ. Желтенькие? Это ничего, к деньгам.
