— Кэрри?
Мягкий звук ее имени исходил не из его губ, они были на ее губах, но тем не менее это был его голос, голос Трента.
— Кэрри?
Его образ проступил в светлом всплеске, она начала просыпаться, ощутила простыню под спиной, собственные волосы на лице. И открыла глаза. Трент стоял над ней. Как картинка из журнала. В костюме, галстуке, ослепительно белой рубашке, чисто выбрит, с голубыми, как безоблачное летнее небо, глазами.
Вкусный — единственное, что она сумела подумать.
— Который час?
— Семь. Прости, что разбудил, но хотел сказать до свидания. Подумал, что тебе будет странно проснуться и…
— Правда. Спасибо, — она улыбнулась ему в благодарность за заботу.
Со своего места, из-под одеяла, она чувствовала запах его лосьона, чистый запах океанской свежести, который наполнял ее желанием, страстью.
А что, если приподняться, схватить его за лацканы, притянуть к себе и целовать? Что он станет делать? Что подумает о ней? И что она о себе подумает? Она только вчера вышла за него замуж, только-только повесила свадебное платье в шкаф в его квартире, только-только заключила с собой пакт — не иметь с ним никаких физических отношений.
Потом ее внимание привлек другой запах, что-то более земное. Орехи или кофе? Взглянула направо и увидела на ночном столике кофе, тосты и какие-то фрукты.
Подняв брови, взглянула на него:
— Похоже на завтрак?
— Полагаю, он и есть, — улыбнулся Трент.
— А что же с твоими правилами?
— Те правила, о которых я вчера говорил, не относятся к тебе или к нам.
Волна счастья накатила на нее, хотелось подольше сохранить это чудесное ощущение.
— Ты сильно стараешься, да?
— Ты о чем?
— Быть хорошим мужем.
— У меня всегда была прекрасная успеваемость, — усмехнулся он.
— Спасибо, ты помог мне не почувствовать себя здесь лишней, — Кэрри села, зная, что ее волосы в полном беспорядке, но сейчас это не важно. — Ты должен уходить сию минуту?
— А что? — Было видно, как напряглось его тело.
Она отпила кофе.
— Ты вчера говорил про меня и мои редкие сумасбродства…
— Ну и?..
— Я думаю, настало время для маленького сумасбродства.
— И как же в точности сумасбродствовать ты хочешь?
Улыбаясь, она указала на тарелку на столике:
— Ты все это мне приготовил, а как насчет того, чтобы покормить меня?
Трент рассмеялся, расслабился:
— Знаешь, ты мне очень нравишься. Жуть как нравишься. Ну, открывай рот, — он взял тарелку и положил самую красивую клубнику ей в рот.
Когда она закрыла рот и улыбнулась ему, он, покачав головой, пробормотал:
