Джиа протянула ко мне руку, и я увидел копию крестика Калеба на ее браслете.
— Подождите, — сказал я подозрительно. Это просто не укладывалось в моей голове. — Создал вас?
— Ну а кто, по-вашему, создал нас? Никто, кроме Творца, не наделен такой властью. Я не сильна в теологии, но Творец у нас однозначно общий.
Сам Калеб материализовался чуть ли не в тот момент, когда я вспомнил его. Он забрался с ногами в кресло недалеко от нас и начал выбирать музыку на ближайший час.
— Кто, как не Создатель может позволить себе так много? — подключился он с деланным равнодушием. — Он ведь сотворил и дьявола, почему же вы зациклились на нас?
— Кажется, там изначально задумывался ангел…
— Конечный результат важнее.
— Что бы вы ни думали, Он создал и вас, и нас, — сказала Джиа терпеливо. — Кто мы такие, чтобы судить Его? Мы всего лишь дети Его, и Он не делится с нами своими секретами.
— Может, в теологии вы и не сильны, зато сильны в софистике, — проворчал я, чувствуя, что русло разговора мне не нравится — как никогда не нравился анализ художественного текста. Нет лучшего способа убить очарование произведения, чем разобрать его по косточкам.
— Это не более софистика, чем все беседы о Нем. — Калеб вытянулся в кресле, наполовину скрытый тенью, только глаза блестели. — Все предположения — только домыслы, никому не понять замыслов Его и целей.
— Неисповедимы пути? — спросил я почти со злостью.
— Совершенно верно. Он дал вам власть творить себе подобных. Он дал ее и нам. Он дал вам возможность убивать — равно как и нам.
— Он дал вам силу прервать свою жизнь в любой момент, — добавила Джиа, — как и нам.
— А разве самоубийство не грех?
Она усмехнулась.
— Подумайте, Уильям, разве Он позволил бы делать то, что Ему неугодно? Он несовершенен, но Он мудр, кто с этим поспорит?
— И почему, если так, церковь считает вас нечистью?
— Церковь — не Бог, и никогда Им не была, и не говорила Его устами. Вы не задумывались, почему церковные атрибуты действуют на нас только в мифах и плохих фильмах? Потому что это с их точки зрения логично, хотя и нефункционально. Знаете, как первые модели самолетов — все в них вроде правильно, только не летают.
— К тому же в некоторых случаях мы куда лояльнее вас, — произнес Калеб. В отсвете ламп крестик сверкал на его груди почти вызывающе. — Хотя, несомненно, вы — Его любимые дети.
Я даже про холод позабыл.
— Это в каких таких случаях? Уж не в тех ли, когда жрете то, что вам не принадлежит?
